Капитан Леонов сел в машину и попробовал мыслить здраво. Попытался – скрепя сердце – примерить на себя «шкуру» Жоржа. Предположим, ссора произошла не между однополыми любовниками, – уговаривал себя Михаил. – А… просто любовниками. Или, например, между друзьями. Один из них остается дома, а второй… Второй пойдет домой. Жорж жил в Москве, и пошел он в тот день скорее всего к… К станции? Здесь его никто не видел или не запомнил. Скорее всего его здесь не было. Иначе бы люди его запомнили. Как правило, геи ведут себя вызывающе, показывая окружающим, кто они есть. Вообще после отмены статьи о мужеложстве для многих из них собственная постель стала достоянием общественности. Для местных и Жан как с другой планеты, а появление еще одного «инопланетянина» не осталось бы незамеченным. Значит, он пошел каким-то другим путем, или его подобрал кто-то, выезжавший с дач. Хочешь – не хочешь, но к дачному поселку придется вернуться.

Сторож обрадовался появлению Михаила, как будто только его и ждал.

– Наше вам, – радостно произнес толстяк, едва не отвешивая поклон.

– Вы несменный? – спросил Леонов и пожал протянутую руку.

– Почему? Меняюсь иногда. Напарник приболел просто. А вы к нам какими судьбами? Или на мое место метите?

Толстяк засмеялся над собственной шуткой.

– Может быть. Мне у вас нравится. Да если еще и зарплату платят…

– Что ты! – отмахнулся сторож. – Разве ж это зарплата?! Слезы, а не зарплата.

– Ну, тогда ваше место пусть остается вашим. – Леонов посерьезнел. – В промежутке с двадцатого по двадцать восьмое августа кто дежурил? – спросил он.

– Я, – без раздумий ответил толстяк.

– Вы уверены? Ведь прошло больше месяца.

– Конечно, уверен. Я же говорю: напарник приболел.

– Тогда скажите мне, видели ли вы Ивана и его гостя в тот день?

– Ты про заднеприводного?

Вопрос застал Мишу врасплох. Нет, он знал значение этого слова и знал, что это не о машинах, но кого сторож имел в виду – Жана или Жоржа? А может, обоих? Определение, конечно, не политкорректно, но весьма точно определяет сущность этой части человечества.

– Георгий…

– Я не знаю, как его зовут, и плевать мне на его извращения, но он п*дор, – выпалил сторож.

– Чего так? – усмехнулся Миша.

– Он у меня в тот день пять сотен занял…

– Для каких целей?

– Я не спрашивал. Он тысячу хотел, а у меня только семьсот было. Ну, я две сотни себе оставил…

– Куда он пошел? – перебил сторожа Леонов.

– К дороге, конечно. Куда ж еще? На станции бабки с корзинками и тюками. А там, может, кто на приличной машине подберет.

– К дороге – это куда? – скучным голосом уточнил Миша. Его утомляли ненужные подробности.

– А это вон – по той тропинке к лесу, потом вдоль и…

– Примерно сколько минут ходьбы?

– Не больше получаса.

Леонов кивнул. Мысленно представил путь Георгия. Попытался связать его с местом, где нашли тело. Он был уверен, что Жоржа убили на полпути к дороге.

– Он пропил мои деньги, – уверенно произнес толстяк и вздохнул.

– Почему? Откуда такая информация?

На самом деле Мише было наплевать на гипотезы сторожа, но профессионализм не позволил оборвать разговор.

– Я видел его в тот же вечер в пролеске.

– И что он там делал?

– Пропивал мои денежки!

– Один?

– Почему один? С мужиком каким-то.

– А давайте-ка пройдем к вам туда. В ногах правды нет, – предложил Леонов, предчувствуя, что диалог получится конструктивный.

3

Майор Ильин вернулся в подвал. Ночного осмотра ему не хватило. Он был уверен, что ничего найти не сможет, но тем не менее его туда тянуло. «Словно убийцу на место преступления», – подумал Ильин и хмыкнул. Так все-таки… Может, они что-то упустили? А может, эта игривая тварь все продумала до мелочей и им не найти на месте преступления ничего, кроме того, что он сам захотел им оставить.

Первым на ум пришел не половой орган подростка, а паспорт сожженной девушки. Сто десять из ста – он выпал из одежды жертвы, но вопрос в том, заметил ли это убийца. Если не заметил, то и вопросы отпадают. А если намеренно не подобрал, то значит ли это, что он хотел, чтобы сыскари быстрее идентифицировали жертву? То есть получается, с жертвой он не знаком. Ну, или не входил в десятку самых близких друзей. Копнув всю родню и друзей, они не выйдут на него. Потому что он, сука, неуловимый. У них был смазанный отпечаток большого пальца, след от берца (из-за него как раз и потерялась связь между убийствами в Мамонове и в лесопарке у МКАД) и больше ничего.

Виктор Ильин был готов к неудаче, но побывать в этом подвале все равно считал необходимым. Для собственного успокоения.

Еще в кабинете он взял свою схему и зачеркнул отпечаток ноги, объединяющий две пары убийств.

Нарисовал два новых отпечатка и соединил каждый с отдельной парой. Несмотря на то что след был одного размера и принадлежал одному типу обуви, ботинки были разными. В первом случае подошва имела выбоину в виде молнии, а во втором подошва была практически новой. Два разных человека? Или он переобувался после каждого убийства? Возможно, и переодевался. Самое отвратительное, что у них не было ни одного свидетеля, ни одного описания преступника.

Ильин вошел в подвал. Потянулся к поворотному выключателю, но остановился. Достал телефон, включил фонарик и осмотрел выпирающую из стены круглую коробку. Ни гениталий, ни еще черт знает чего там теперь не было. Ильин повернул выключатель, и тусклая лампочка осветила мрачное помещение. Комнатка четыре на четыре. Может быть пристанищем дворника? Вряд ли. Никакого инвентаря в ней нет. Напрасно он думал, что сможет днем обнаружить здесь больше, чем ночью.

Солнечный свет сквозь оконца под потолком освещал только подоконники. Майор посветил фонариком в ближний угол, прошелся вдоль стены, осматривая каждый сантиметр бетонного пола. Обошел и вторую стену. Он знал, что по «закону подлости», как говорят в народе, он сможет что-то обнаружить лишь у последней стены. А скорее – ни черта не найдет вообще!

Но он нашел. Вопреки всем законам.

У второй осмотренной им стены, у той, что без окон, – валялся пакетик с лоскутком ткани и пуговицей. Подобные лоскутки вкладывают в куртки и брюки производители одежды – на случай, если понадобится залатать дыру.

Находка Виктора говорила о том, что убийца ходит в чем-то, стилизованном под военную одежду. Милитари стайл, мать его!

Кстати сказать, в этом «милитари» мог ходить вовсе и не убийца, а, например, дворник.

4

К вечеру в отделении стало шумно. Миша ушел в свой кабинет и там выдохнул.