Машина, мерно урча двигателем, мчалась сквозь вечерние сумерки, сгущавшиеся над автострадой.

– Денвер – последний оплот безопасности, – объяснил В-Стивенс обоим землянам. – Там нас слишком много. Из «Колон-Ад» сообщили, что несколько комитетчиков начали было стрельбу по нашему представительству, но Директорат вдруг вмешался и положил этому конец. Очевидно, под нажимом Ганнета.

– Продолжайте. Рассказывайте в подробностях, – откликнулся Паттерсон. – Только не о Ганнете: что он такое и к чему стремится, я знаю сам. Куда интереснее, каковы ваши цели. Цели венериан.

– Да, синтет разработан и создан «Колон-Ад», – признался В-Стивенс. – Что касается будущего, о нем нам, как и вам, абсолютно ничего не известно. Человека по имени Дэвид Унгер на свете не существовало. Его документы, фальшивая личность, история вымышленной войны – все это сфабриковано нами.

– С какой целью? – нарушил молчание Ле Марр.

– Припугнуть Ганнета, чтобы осадил своих псов. Чтобы в страхе согласился признать Венеру и Марс независимыми. Чтобы не разжег войну, мертвой хваткой цепляясь за экономические преференции. Фальшивые воспоминания о будущем, вложенные нами в сознание Унгера, предрекали торговой империи Ганнета, охватившей девять планет, неизбежную гибель, а Ганнет – реалист. Имея шанс, мог бы рискнуть, но наша выдумка свела его шансы к нулю.

– Итак, теперь Ганнет готов пойти на мировую, – задумчиво проговорил Паттерсон. – А вы?

– А мы готовы к этому давным-давно, – негромко ответил В-Стивенс. – Игры в войну нам ни к чему. Нам нужны только свобода и независимость. Равноправие. Не знаю, чем обернется война между нами в действительности, но отважусь предположить: ни пользы, ни удовольствия она не принесет никому… а к войне все и шло. До последнего времени.

– И вот что еще хотелось бы уточнить. Вы – агент «Колон-Ад»?

– Да.

– И В-Рафия тоже?

– И В-Рафия тоже. Если уж начистоту, агентом «Колон-Ад» становится любой венерианин и марсианин, как только окажется на Земле. В-Рафию направили в клинику мне в помощь. На случай, если мне помешают уничтожить биосинтета вовремя. Лишись я такой возможности, В-Рафии надлежало меня подменить… однако ее убили по приказанию Ганнета.

– Кстати, зачем такие сложности с уничтожением Унгера? Один импульс из криомета, и…

– В идеале биосинтета следовало уничтожить полностью, но это, конечно же, невозможно. Ну, а если так, лучше всего сжечь. Испепелить. До такой степени, чтобы при беглом осмотре никто ничего не заподозрил, – объяснил В-Стивенс, оглянувшись на Паттерсона. – Что подтолкнуло вас к столь радикальным исследованиям?

– Личный номер Унгера. Очередь номера подошла, а Унгер за ним не явился.

– Ах, вот оно что, – смутился В-Стивенс. – Да, с номером мы просчитались. Предсказать точно, когда он всплывет, разумеется, не могли и постарались подобрать тот, до которого дойдет очередь только через месяц-другой… но в последние пару недель приток добровольцев слишком резко возрос.

– А если бы уничтожить Унгера не удалось?

– Механизм уничтожения был настроен именно на него, наводился электромагнитными импульсами на его тело, так что уцелеть биосинтет просто не мог. Мне оставалось только активировать устройство где-нибудь поблизости. В случае моей гибели или неспособности включить механизм биосинтет умер бы естественной смертью, прежде чем Ганнет получит нужные сведения, но наилучший результат ожидался именно от «убийства», причем на глазах у Ганнета и его свиты. Им следовало внушить, что нам известно об их намерениях. Да, рисковал я изрядно, но психологическое воздействие, как вы сами могли убедиться, того стоило.

– Понятно. И что же дальше? – помолчав, спросил Паттерсон.

– Теперь мне надлежит вернуться к своим и известить обо всем «Колон-Ад»… если, конечно, вы этому не воспрепятствуете. Предполагалось, что наш корабль заберет меня из нью-йоркского представительства, но погромщики Ганнета не оставили от него камня на камне.

Лоб Ле Марра заблестел от выступившей испарины.

– А если Ганнет раскусит обман? Если узнает, что никакого Дэвида Унгера на Земле отродясь не…

– Ну, это – дело поправимое, – заверил его В-Стивенс. – К тому времени, как Ганнет догадается обратиться в Департамент учета, и Дэвид Унгер появится. Ну, а до тех пор…

Вздохнув, венерианин пожал плечами.

– До тех пор все зависит от вас. За вами сила оружия, вам и карты в руки, – закончил он.

– Отпустим его подобру-поздорову! – с жаром выпалил Ле Марр.

– Не слишком-то это патриотично – помогать гуселапым облапошить своих, – заметил Паттерсон. – Быть может, наш долг – кого-нибудь из тех, комитетских, позвать?

– К дьяволу их Комитет, – прорычал Ле Марр. – Кому-кому, а этим кровожадным фанатикам я лично не выдам никого! Даже…

– Даже гуселапого? – уточнил В-Стивенс.

Паттерсон поднял взгляд к россыпям звезд в темном небе.

– Ну, а что же в итоге? – спросил он В-Стивенса. – По-вашему, со временем взаимные неприязни изживут себя сами?

– Разумеется, – без раздумий ответил тот. – Однажды мы полетим туда, к звездам. К иным планетам. Столкнемся с иными, действительно иными расами. С нечеловеческим – в буквальном смысле этого слова – разумом. Тогда-то люди и убедятся, что все мы от одного корня. Все, знаете ли, познается в сравнении – было бы с чем сравнивать.

– О’кей, – подытожил Паттерсон и, забрав криомет у Ле Марра, подал оружие венерианину. – Это меня и волновало. Как подумаешь, что эта волынка навеки…

– Нет, не навеки, – негромко откликнулся В-Стивенс. – Некоторые из тех нечеловеческих рас с виду наверняка просто чудовищны. Взглянув на них хоть разок, любой землянин с радостью выдаст дочь за человека с зеленой кожей. В конце концов…

Хмыкнув, венерианин многозначительно усмехнулся.

– В конце концов, у какой-нибудь из этих нечеловеческих рас может не оказаться кожи вообще.

Верхом на заборе

Земля склонилась к шести пополудни, а стало быть – к завершению рабочего дня. Пассажирские диски, плотными тучами взвиваясь над промышленной зоной, стремительно мчались вдаль, к кольцам жилых кварталов. Рой за роем, рой за роем, словно огромные ночные бабочки, диски затмевали вечернее небо, невесомо, безмолвно унося пассажиров домой, к ожидающим их родным, к горячему ужину и теплой постели.

Дон Уолш поднялся на очередной диск третьим, последним. Стоило ему бросить в прорезь монету, загруженный полностью летучий коврик в нетерпении взмыл вверх. Устало прислонившись к невидимому ограждению, Уолш развернул свежий номер вечерней газеты. Попутчики, устроившиеся напротив, сделали то же.

ПОПРАВКА ХОРНИ: ДРАКА НАБИРАЕТ ОБОРОТЫ

Ненадолго задумавшись, в каком смысле следует понимать заголовок, Уолш опустил газету, укрыл ее от неумолимого встречного ветра и скользнул взглядом по следующему заголовку.

В ПОНЕДЕЛЬНИК ЖДЕМ НЕСЛЫХАННОЙ ЯВКИ ВСЯ ПЛАНЕТА ИДЕТ ГОЛОСОВАТЬ

Обратную сторону газетного листа открывал скандал дня.

УБИТ СУПРУГОЙ В ПЫЛУ ПОЛИТИЧЕСКИХ СПОРОВ

Далее один за другим следовали заголовки, неизменно повергавшие Уолша в дрожь. Подобное попадалось на глаза