— И часто эти случаи подворачивались?

— Не слишком.

Пожалуй, на это откровение лучше было ответить молчанием.

Коннор снова передвинулся на диванчике.

— В общем, время от времени. У меня не было ни сноровки, ни достаточного опыта, чтобы чувствовать себя уверенно в подобной игре.

Майкл рассмеялся:

— Это точно! Я знавал ист-эндских шлюх, которым это удавалось лучше.

— Не забывай, что говоришь с леди, — промолвил Коннор и лишь потом посмотрел на Аделаиду. — Они заставили меня работать. За еду и жилье я бегал по поручениям. Позднее, когда я доказал, что мне можно доверять, они сделали меня своим партнером.

— В продаже предметов искусства?

Это звучало как-то не очень убедительно. Сбережений двух матросов не хватило бы на то, чтобы взяться за такое занятие... Да и Коннор не упоминал о своем интересе к искусству, когда она рассказала ему о художественных талантах Изабеллы.

— А какого рода искусством?..

Коннор поднялся на ноги.

— Уже становится поздно. Нам еще нужно отвезти вас домой. Джентльмены, прошу нас извинить.

Майкл с трудом выпростал свое крупное тело из кресла.

— Но мы только начали...

— В другой раз.

Мужчины прощались медленно, бормоча вежливые слова и едва волоча ноги по ковру.

— Интересную компанию вы поддерживаете, мистер Брайс.

— Они никого не хотели оскорбить, Аделаида...

— Неужели все, что произошло той ночью, сплошная ложь? — прервала она его.

Оправдания его друзей ее не интересовали. Она жаждала услышать объяснения Коннора. Это его извинения ей были нужны.

— Не совсем ложь, — уклончиво произнес Коннор. — Скорее это была хитрость. Тут есть разница.

Как ни напрягай воображение, назвать это извинением или объяснением было невозможно.

— Это точно. Хитрость подразумевает не одну ложь, а несколько.

— У меня не оставалось выбора, — терпеливо отвечал Коннор, — я только что вышел на свободу, а вы были на волосок от помолвки. Я счел, что у меня нет времени на традиционное ухаживание.

— Что ж, теперь мы этого никогда не узнаем. — Аделаида скрестила руки на груди. — Я хочу знать, что еще от меня скрыли. Что еще мне следует узнать?..

— Ничего. То есть... Ну-у... — Он одарил ее рассеянной улыбкой. — Возможно, я принял участие в предотвращении попытки кредиторов вашего брата захватить ваше наследство.

Сердце ее мгновенно болезненно подпрыгнуло.

— Была сделана попытка захватить мое наследство?

— А еще я постарался скрыть эту попытку от вас.

В ошеломленном молчании Аделаида переваривала эту тревожную новость.

Коннор вздернул плечо.

— Это... Понадобилось потерять одну-две бумаги... тут и там. Потянуть время до моего освобождения. Если бы вы утратили свое наследство, вы приложили бы все усилия, чтобы выйти замуж за сэра Роберта.

Несомненно, она бы так и поступила. Его резоны для вмешательства были весьма разумны... с точки зрения мужчины, твердо решившего украсть почти что невесту брата. Но не было никаких причин скрывать грозящую неприятность от нее. Никаких причин... за исключением желания защитить ее от тревог. Это было стремление поберечь ее. Поступок самонадеянный и неразумный, но безусловно свидетельствующий о проявлении заботы.

— Вам не следовало скрывать от меня сведения, касающиеся меня и моей семьи. Это было неправильно, и я не потерплю такого высокомерного поведения в будущем, — проговорила Аделаида, шмыгнув носом. Затем, одернув юбку, она, не поднимая глаз, промямлила: — Но я благодарю вас за участие и помощь.

— Всегда пожалуйста, — четко и ясно произнес Коннор.

Аделаида резко выпрямилась и возмущенно посмотрела на него.

— Вы категорически не способны принести извинения! Не так ли?

— Ну, не категорически. Нет. — Коннор задумчиво наморщил лоб, что вступило в резкое противоречие с искрами юмора, блеснувшими в зеленых глазах. — Признаваться в ошибке не мудро. Скорее подозрительно. Однако...

— Ладно, не важно. — Аделаида невольно рассмеялась. — Что-нибудь еще? Имеются еще какие-нибудь секреты, которые мне следует знать?

— Нет. Больше ничего такого, что стоило бы знать вам.

— Вы уверены? — насмешливо переспросила она. — У вас нет других гадких родственников? Вы, случайно, не женаты? Вас не разыскивают в Америке за убийство?

— Нет. — Коннор облизнул губы. — Не за убийство.

— О Боже...

Он рассмеялся и, сделав шаг вперед, схватил ее в объятия.

— Святый Боже! Какая же вы доверчивая!

— Вовсе нет...

Он нагнул голову и кратко, но крепко и жарко поцеловал ее.

— Не волнуйся, синичка. Насколько мне известно, и к моему глубокому сожалению, других братьев у меня нет. У меня никогда не было жены. И меня ни в одной стране не разыскивают за преступление. Это была шутка.

— Самого низкого пошиба, — проворчала Аделаида. — Дайте мне слово, что от вас больше не будет других... никаких других обманов.

Коннор провел костяшками пальцев по ее нежной щеке и задумчиво поинтересовался:

— Вы доверяете мне? Что я сдержу слово?

— Не совсем. — Он дал ей достаточно оснований, чтобы испытывать к нему симпатию... даже благодарность. Однако она была бы дурочкой, если б поверила, что она и ее доверие являются для него настолько важными... Во всяком случае, впереди них шли его планы мести. — Но все равно я хочу его получить.

Коннор внезапно отпустил ее, и губы его растянулись в невеселой улыбке.

— Очень хорошо. Я даю вам его.

Двумя днями позже Коннор сидел за письменным столом в своем кабинете в Эшбери-Холле и хмурился, глядя на его идеально чистую и пустую поверхность. Стол красного дерева был совсем новым и только что прибыл от краснодеревщика. Почти вся мебель в доме была приведена в идеальное состояние. В книжные шкафы он мог смотреться, как в зеркало.

Эшбери-Холл был полностью готов. Все ремонтные работы практически завершились. Комнаты для прислуги заполнили прежние служащие сэра Роберта. Все, что теперь требовалось от Аделаиды, — это приехать сюда и принять последнее решение по поводу декоративных нюансов. Все уже было так, как должно было быть. Все шло по плану.

Почему же, черт возьми, он испытывал чувство такой неудовлетворенности? Почему его угнетали мысли об одной маленькой лжи?

«Больше нет ничего, что тебе стоило бы знать...»

Это даже не являлось настоящей ложью. Аделаиде не было нужды знать, что сэр Роберт никогда не увлекался ею. Что единственной причиной, по которой он проявил к ней интерес, было...