Макаров отбросил нож подальше и сжал Полину за плечи, дернул ее наверх, усадив на столешницу, и отошел в сторону.

Пусть Андрей разбирается.

И охранник, который вскоре подоспел.

— Я сделаю укол, — произнес врач и кивнул охраннику, чтобы он держал крепче.

— Я в порядке! — закричала Полина. — Я всего лишь хотела новую прическу! Да хватит! Нет! Я живая!

Макаров развернулся и вышел из дома.

Остановился на крыльце и прошелся по карманам.

Черт.

Он уже искал пачку и уже не находил ее.

Взгляд уперся в живую изгородь, которая декорировала забор. Забор стоял близко, лишний раз напоминая, что в этой стране приходится крепко дружить с теснотой.

В этот момент что-то щелкнуло.

Как точка.

Макаров достал сотовый и набрал помощника.

— Нужно два рейса. Завтра и послезавтра, — бросил он в трубку без предисловий. — Завтра улетает Полина, нужно отвезти ее отцу.

Алексей откинулся на стенку и посмотрел в небо, где еще оставался спасительный простор.

— А послезавтра? — осторожно поинтересовался помощник.

— Я возвращаюсь в Россию.

Ирина

Цветные стикеры смотрят на меня с укоризной.

Я решила попробовать методику для авторов, которую нашла в сети. Нужно взять стикеры и для каждой сюжетной линии выбрать свой цвет, потом расписать главные события и разложить стикеры так, чтобы было видно, где и как переплетаются линии. Где случаются главные конфликты и как герои справляются с ними.

Звучит классно.

А на деле… стопор.

Процесс буксует, как старенькая малолитражка на нечищенной дороге. Успокаивает лишь тот факт, что у меня достаточно времени, чтобы разобраться с новым ремеслом. Прежде я писала статьи для одного профессионального журнала, но с “полным метром” имею дело впервые.

Мне предложили написать две книги в серию популярной психологии. Вторая пока только в планах и ее судьба зависит от успеха первой книги, но дебютная будет о лагере, в котором я сейчас работаю. Вообще об этом направлении терапии.

— Все сидишь? — спрашивает Лариса, заглядывая в мою комнату.

— Мне уже кажется, что писательство — не мое.

Подруга ободряюще улыбается и подходит ближе.

— У тебя самое крутое образование, — произносит она. — У тебя получится все разложить по полочкам.

— Но опыта меньше всего.

— Ты быстро схватываешь, — Лариса заглядывает в мой ноутбук, где горит безнадежно белый лист. — Я кстати договорилась с Артемом из Питера. Он согласен на упоминание в книге, на интервью и даже на публикацию своих фотографий “до и после”.

— Правда? Отлично! — я на радостях вскрикиваю. — У меня есть четыре человека. Можно сказать, команда собрана.

— Команда точно собрана, — Лариса вдруг понижает голос и смотрит на меня с непонятной подоплекой.

— Что?

— Твой охранник снова приехал.

— Стас? Он тут?

Я машинально поднимаюсь на ноги.

Я не думала, что он вернется.

— Он что-то зачастил, не находишь? — Лариса уже откровенно подкалывает меня. — Ты же говорила, он в Корею должен был улететь?

— Там что-то сорвалось… Он во дворе?

— Ой, ты посмотри на нее! И кровь к щекам прилила!

Лариса сжимает мой локоть и беззаботно смеется, будто ей всего шестнадцать. Я отмахиваюсь от нее, потому что она говорит откровенные глупости.

И она преувеличивает. Ничего Станислав не зачастил.

За три месяца он приезжал пять раз.

Разве это много?

Тем более мы умудрились повздорить, причем хорошо так, когда он отказался снимать охрану через месяц. Я вытерпела пару лишних недель, а потом решилась на серьезный разговор. Но Стас оказался стеной. Он сказал, что его парни все равно не делают погоды. Мол, они мне не мешают, а береженого бог бережет. Я тогда не нашла доводов, устав от того, что данные мне обещания вечно нарушают, и просто-напросто выкрикнула что-то бессмысленное ему в лицо, после чего развернулась и ушла.

С тех пор прошло еще полтора месяца.

Я не в курсе, что там с охраной и как сильно следят за мной. Хотя порой на интуитивном уровне чувствую чужое присутствие. Иногда вовсе кажется, что стоит резко обернуться и можно увидеть парня с биноклем или фотографа с сильной оптикой.

Бред, конечно.

Я перечитала желтой прессы, пока еще следила за новостями о себе. Мне еще долго в каждом кусте будут мерещиться папарацци.

— Он перед домом припарковался, — отвечает Лариса. — Во двор не стал заходить.

Я киваю и поворачиваю к двери, но подруга ловит меня за локоть.

— Если он увезет тебя прежде, чем ты закончишь книгу о нашем лагере, я обижусь. Так и знай.

— Что значит “увезет”? О чем ты вообще?

Я качаю головой, не веря, что моя подруга действительно не желает вспоминать, что ей давно не шестнадцать лет. Придумала целую романтическую историю на пустом месте и глядит на меня с хитрым мерцанием в зеленых омутах.

— Ларис, я просто не могу тебе рассказать всего. Мне нужно с ним обсудить пару моментов, вот и все.

Я хочу заглянуть в его глаза и снова спросить об охране.

Не будут же они вечно здесь?

Или это все-таки Макаров?

Это его приказ? Он оставил меня под колпаком?

Черт, Макаров…

От себя не удается скрыть, что воспоминания о нем отдаются горечью.

Той самой, которая предвестник тоски.

Я что, правда, тоскую по нему?

По тем первым моментам, когда он не успел все разрушить.

— Значит, не уедешь, — заключает Лариса с выдохом облегчения. — Это все, что я хотела услышать.

— Вот и славно.

Я подмигиваю ей и выхожу из комнаты. Пока спускаюсь, в голове пролетает несколько вариантов, как лучше начать разговор. Мы же закончили на плохой ноте.

Я толкаю калитку. Солнце сразу бьет в глаза, так что я опускаю защитные очки на нос. Мне их подарила одна из девушек, с которой мы отлично сработались на личных консультациях. Я делаю шаг к внедорожнику, который стоит на другой стороне дороги. По его массивным и грозным очертаниям сразу становится ясно, чей он. Больше никто не ездит на “танках” в этих краях.

Стас стоит у водительской дверцы. Он поднимает ладонь, приветствуя меня, и я отвечаю ему тем же.

— Ты выбрал удачный день, — бросаю, подходя ближе. — Солнце умиротворяет.