Полина отбросила блестящие волосы от лица и выдержала драматическую паузу.

— К тому же я не могу похвастаться здоровой самооценкой. Сейчас, конечно, дела обстоят лучше, мой любимый муж делает все, чтобы я чувствовала себя самой красивой. Но тогда… Девушки должны меня понять, я переживала за неудачные снимки. Они каждый день появлялись в сети, и мне было плохо из-за этого. Я плакала.

Полина закусила нижнюю губу, справляясь с эмоциями. Она выдавала отточенные выверенные жесты, как актеры после десятой репетиции.

Каждая интонация в голосе.

Каждый взгляд в объектив.

Она создавала яркую эмоциональную картинку, показывая то смущение, то горечь, чтобы люди меньше задумывались о том, что именно она говорит. Насколько бредово или, наоборот, реалистично звучат ее слова.

— Поэтому я попросила отвлечь внимание прессы. Придумать фиктивную помолвку на другой девушке. Она отвлекала внимание от наших настоящих отношений с Алексеем, была подменой до момента нашей свадьбы. Можно сказать, нам удалась мистификация.

— О, да. Я давно не видела столько заголовков в прессе…

— Слава богу, это не сказалось на бизнесе моего мужа.

Полина снова взглянула в камеру и послала воздушный поцелуй при упоминании мужа.

Это стало последней каплей.

Я запретила себе заходить в интернет.

Устроила информационный детокс, полностью переключившись на новую жизнь.

На нормальную жизнь.

* * *

Девочки, автор немного рукожоп и залил ноутбук чаем. Поэтому проды вчера не было, но сегодня проблема решена и большая прода уже тут))

Макаров

Три девушки крутились на сцене.

Полуголые.

Высокие.

Европейской внешности.

Макаров усмехнулся, хотя в груди давно созрел ядовитый кашель.

И ради этого он соблюдал формальности?

Тащил Полину и напрягал пиарщиков?

Прошедшие три месяца сбросили все маски. Он нашел общий язык с боссом корейской компании, а с его младшим братом вовсе проводил массу времени. Именно брат курировал новый проект, который обещал рекордную прибыль. И именно брат любил развлекаться в закрытых вип-клубах. О семейных ценностях больше никто не вспоминал — поставили галочку, одними глазами поблагодарив Макарова, что тот согласился выполнить их устаревший райдер, да забыли о такой глупости.

Все оказалось прозаичнее и циничнее.

Привычнее, черт возьми.

— Нравятся? — брат босса кивнул на танцующих девушек.

Макаров понял, что это подарок. Для него притащили платиновых блондинок с длинными ногами.

Он крутанул обручальное кольцо на пальце и почувствовал, что переел дурацких тусовок. Он сто лет не посещал их в Москве, игнорируя самые лакомые приглашения, а тут первое время дорвался. Только бы меньше быть в четырех стенах с Полиной. Он едва выносил ее, и с каждым днем становилось хуже.

Словно копилась запредельная доза.

Еще чуть.

Еще капля.

И разверзнется пропасть.

Черная и бездонная, которую он не сможет контролировать.

Иногда он вовсе опасался себя. Боялся сделать ей больно.

Потому что в некоторые дни его раздражало все. Буквально каждый штрих реальности. Пауза в речи переводчика, чей-то кривой английский, шуршание листов, остывший на два градуса кофе, отсутствие бекона в меню, расстегнутая верхняя пуговица на рубашке помощника, щелчок зонта, гудящая вибрация чужого сотового, остановка лифта на этаж раньше, иероглифы…

Да, в некоторые дни его раздражали иероглифы.

Без шуток.

И легче всего было сорваться на Полине.

Он и так срывался, правда не заходил дальше слов.

— Я домой, — бросил Макаров, поднимаясь из-за столика. — Девушки отличные, но я скоро свалюсь с ног.

После всех раскланиваний он выбрался на улицу.

Сегодня был день, когда выбивал из равновесия даже воздух. Казалось, что у него странный привкус.

Чужой.

Неправильный.

Им не хотелось дышать.

Макаров похлопал по карманам, но не нашел пачку. Он спустился с крыльца и услышал, как шелестят шины по влажному асфальту. Водитель подал машину, но не стал выходить на улицу. Макаров отучил местного водителя от привычки открывать ему дверь. В России он спокойно к этому относился, но тут это слишком напоминало ритуал из вселенной “хозяин и раб”.

Он сам открыл себе дверцу и сел на переднее место. Кивнул, что можно трогать, и достал сотовый из кармана. От Полины было двадцать сообщений и столько же звонков. Он быстро переключился с нее на другое дело, чтобы не убить настроение окончательно. Помощник как раз прислал отчет по издательству.

— Ирина подписала договор на две книги, — писал помощник в сообщении. — Она придумала себе псевдоним.

— Какой? — бросил Макаров в трубку, набрав помощника.

— Ирина Рассветова.

Значит у нее новое имя.

А как по-другому?

Когда он смешал ее собственное с грязью.

— Она не должна знать, что я имею отношение к предложению издательства, — твердо проговорил Алексей.

— Конечно, босс.

— О помощи лагерю тоже.

— Мы оформили ее как государственную программу. По бумагам выходит, что новый корпус и собственный спуск к набережной им построили на бюджетные деньги.

Макаров отключился.

Он все чаще думал о ней.

И все чаще запрашивал отчеты охраны, которую оставил при ней.

Она выглядела счастливой на снимках.

Милой, естественной и улыбчивой.

Он открыл ее фотографию из свежего отчета и остро почувствовал, как внутренняя пружина разжимается.

Напряжение уходило, а вот горький осадок наоборот… становился резче.

Машина свернула на тесную улицу, хотя в Корее все было тесным. Макарову не нравился дом, который подобрал нанятый человек и который считался роскошным по местным меркам.

Но у Алексея были другие мерки.

Он едва сохранил непроницаемое лицо, когда ему показали задний двор. В этой маленькой стране каждый лишний метр пространства казался чудом и стоил огромных денег, а для Макарова такой двор больше подходил для выгула собак.

И то мелких пород.

Он вышел из авто и повернул к лестнице. Дом представлял собой стильный монолит из темно-коричневого камня. Прямые линии, минимализм и чувство, что ты попал в музей антиуюта.