Я дотронулась до его щеки. Он дрожал – так мелко, что это было незаметно глазу и ощущалось лишь при касании.

– Элизабет, – пробормотал он, и в голосе я также расслышала дрожь. Она передалась мне в руку, растеклась по груди и дошла до самых тайных глубин тела. – Элизабет, я…

Я заставила его умолкнуть, приложив палец к губам. Король гоблинов задрожал сильнее. Мой палец скользнул вниз по подбородку и шее, двинулся ниже и остановился. Я чувствовала, как бьется его сердце под моей ладонью, я словно держала в руке крохотного птенчика.

Молю тебя о сострадании, моя королева. О сострадании и милости.

Внезапно я все поняла. Он поверил в меня, доверился мне и теперь боялся моего благородства. Мое чуткое, нежное сердце зашлось болью и забилось в такт с его сердцем.

И потому я схватила его за плащ, привлекла к себе и впилась губами в губы в яростном поцелуе.

* * *

Поцелуй слаще греха, безжалостнее искуса. Я не добрая, не милосердная; я – грубая, жестокая и дикая. Я кусаю, рву и лижу, я жадно пожираю. Хочу, хочу, хочу, хочу еще и еще. Я не сдерживаю своих желаний.

«Элизабет», – выдыхает он, и этот выдох проникает мне в легкие, живот, чресла. Он заполняет меня, и это то, чего я жажду. Я открываю рот, чтобы впустить его, но его руки смыкаются на моих запястьях.

«Нет, нет, нет, – мысленно говорю я, – не отталкивай меня. Разожги во мне пламя. Заставь гореть!»

Король гоблинов не отталкивает меня, а крепче прижимает к себе. Наши губы, словно партнеры в танце, смыкаются и размыкаются, встречаются и расходятся, кружат и льнут друг к другу. Когда он отстраняется, я издаю разочарованный стон, однако его рот все так же близко – теперь он целует уголки моих губ и подбородок, носом трется о мою кожу.

Я неуклюжа и неумела. Я провожу языком по кончикам своих зубов, по его губе. Он холоден, как зимний ветер, но жар наших уст согревает его, и вот уже все становится томным, влажным, жарким, будто душная летняя ночь. Его руки, сжимающие мои запястья, расслабляются и безвольно падают. Кончики пальцев скользят по моему позвоночнику, замирают на изгибе поясницы.

Боже. У меня нет слов, и рай слишком далеко, но мне все равно. Я хочу возлечь с дьяволом, и хотела бы делать это снова и снова, лишь бы испытывать то, что испытываю сейчас. Я стискиваю его плащ так сильно, что рельеф вышивки, наверное, впечатается мне в ладони.

– Элизабет… – выдыхает он снова. – Элизабет, я…

Я не позволяю ему договорить.

– Я желаю…

Он напряженно застывает.

– Я желаю, чтобы ты взял меня. Взял, растерзал, насладился мной. Сию же минуту.

Сию же минуту.

Власть желания. В верхнем мире желания есть нечто призрачное. Они похожи на блуждающие огоньки, – прекрасны, но всегда иллюзорны, всегда неуловимы. В мире подземном, они, напротив, очень даже реальны; здесь желания – это маленькие озорные хитрецы: лукавые, увертливые, однако вполне достижимые. Осязаемые. Здесь мои желания имеют вес.

Звуки стихли, свет погас. Я не сразу поняла, что мы находимся не в пещере. Унесенная мощным вихрем поцелуя, я не заметила, что меня и Короля гоблинов более не окружают ухмыляющиеся физиономии наших подданных, что мы уже наедине. Все мое внимание было поглощено лишь тем фактом, что его губы оторвались от моих, и от этой утраты я страдала, словно ребенок, лишенный сладкого. О, нет, еще, еще, ну, пожалуйста.

Я всхлипнула, когда Король гоблинов отстранился, и снова потянулась к нему. Он остановил мой любовный порыв, ласково, но настойчиво накрыв мой рот ладонью. Я зарылась носом в его пальцы, упиваясь даже этим касанием.

– Элизабет, Элизабет, подожди, не спеши, – успокаивал он меня.

Ждать? Я ждала этого момента всю жизнь. Не завершения сделки, а вступления в силу нашего брака. Я желала Короля гоблинов с неистовой силой и испытывала необходимость убедиться в таком же ответном желании. Он уже увидел меня, всю, целиком, теперь же я хотела, чтобы он меня познал. Я оттолкнула удерживающую меня руку и рванулась вперед. Я – хищная кошка, волчица, охотница. Плоть и кровь – вот моя цель.

– Остановись. – Голос Короля гоблинов окреп, но я, охваченная возбуждением, продолжала теребить его плащ, сорочку, штаны. – Элизабет, прекрати. Прошу.

Именно это «прошу» поколебало мою решимость.

– Прекратить? – хрипло переспросила я. – Почему?

– Потому, – он говорил медленно, словно с трудом, – потому, что ты сама не понимаешь, что делаешь.

Чтобы понять смысл его слов, мне потребовалось время. Я сама не понимаю, что делаю. Потом щеки мои вспыхнули.

– Ох.

Пелена вожделения, затуманивавшая мой разум, рассеялась. Смущение обожгло сильнее пощечины. Я отвернулась.

– Если и так, то лишь оттого, что не училась этому. Я просто неопытна. Нетронута. – Я сглотнула. – Но ведь меня можно обучить, mein Herr. Я схватываю на лету.

– Нисколько не сомневаюсь.

Спиной я ощущала его близость. Да, он стоял близко – почти, но все-таки не совсем. Мне стало стыдно: какое же отчаяние сквозит в моем голосе! Я не хотела казаться жалкой, однако выглядела ею. «Господи, да прикоснись ко мне наконец, – мысленно просила я. – Прикоснись, умоляю».

Он шагнул еще ближе. Я не видела его, но четко представляла, как эти разноцветные волчьи глаза скользят по моей шее, вдоль позвоночника, к низкому вырезу платья и обнаженным лопаткам. Его длинные, изящные пальцы тянутся к ним и замирают у самой моей кожи. Я воображала все это очень ясно, а вот чего не могла представить – так это выражения его лица.

– Элизабет, – ровно произнес он, – ты не знаешь очень многого. Захочешь ли ты продолжить после того, как узнаешь?

У меня вырвался смешок. Скрывать свое вожделение и жаркую готовность я более не могла. Как не мог и Король гоблинов, чья отвердевшая плоть через штаны прижималась к моему бедру.

– Да, – выдохнула я. – Да, захочу. Уже хочу. Да.

Он крепко взял меня за плечи, привлек к себе. Одна рука легла мне на шею, вторая обвилась вокруг талии. Через тонкую ткань свадебного платья я ощущала его всем телом. Его била мелкая дрожь. Я тяжело дышала, в том числе и из-за того, что он сжимал мне горло.

Я выгнула спину и закрыла глаза. Накрыла его ладонь на моей талии своей, а другой провела по его лицу. Кончиками пальцев изучила пушистые пряди волос, высокую линию скулы, мужественный подбородок. Он склонил голову и впился губами в мою ключицу. Нежный поцелуй. Легкое пощипывание, осторожный укус. Я застонала. Мой стон отозвался в нем судорожными волнами трепета.

Он медлил, слишком медлил. Я хотела, чтобы он обрушился на меня, раздавил всей мощью своего желания. Если он не может мне этого дать, возьму сама, решила я. Его руку, лежащую на моей талии, я передвинула ниже, к тому месту, где пылала моя страсть. Пальцы Короля гоблинов поползли вверх по моему бедру, задирая тонкую ткань, дюйм за дюймом обнажая ногу. Я сопротивлялась, но не для того, чтобы вырваться на свободу, а чтобы поторопить его, побудить к более смелым действиям. С мучительной неспешностью эти пальцы исследовали мое тело на уровне бедер – гладили, ласкали, изучали. Мало, думала я, мне мало!