– Гражданин Вишняков, значит? Можешь гулять пока... Но лучше не дергайся, а иди к машине!

Утративший анонимность преступник почти всегда утрачивает и дерзость. Вишняков сразу скис.

– Отдай, начальник... Ты что, в натуре... Мы ничего не сделали, – привычно заныл он.

Третий незаметно отходил в сторону, за ним двигался внештатник.

– А ну отдавай, падла!

Татуированный схватил Коренева за волосы, а локтевым сгибом зажал горло. Осмелевший Вишняков подскочил и запустил руку в пиджак.

Опер двинул его мыском ботинка в промежность, и владелец изъятых документов, хрюкнув, повалился на траву.

– Куда ты пырхаешься, – сквозь зубы процедил татуированный, усиливая захват.

Коренев с трудом вогнал ладонь под каменный локоть, отстегнул застежку оперативной поясной кобуры и крутанулся, оказываясь с противником лицом к лицу. В те времена он соблюдал идиотскую инструкцию, запрещающую досылать патрон в ствол, а так как одной рукой передернуть затвор невозможно, то пистолет являлся обычной железкой весом в восемьсот десять граммов.

Но если действовать решительно, то и железка может стать серьезным оружием. Опер с силой ударил стволом в лицо грабителю и угодил в глаз. Вороненая сталь вошла под века, из-под нее брызнули разбитое глазное яблоко и горячая кровь. По ушам резанул пронзительный крик раненого зайца, татуированный отшатнулся, зажал рану ладонями и навзничь упал в густой кустарник.

Коренев осмотрелся. Два поверженных грабителя валялись на земле, третий подмял внештатника и испуганно оглядывался, а когда оперативник шагнул вперед, вскочил и бросился бежать.

– Стоять! – Коренев рванул наперерез.

Они выбежали на пляж. Рыхлый песок затруднял бег, но лейтенант рвался изо всех сил и успевал, третий забирал вправо и оказался в конце концов прижатым к реке. Не задумываясь, он вбежал в мутноватую воду, Коренев в горячке двинулся следом.

Стоял октябрь, ноги обдало холодом, брюки противно облепили тело. «Какого черта я сюда полез, никуда бы ты не делся», – мелькнула разумная мысль, но сейчас работал не разум, а инстинкт преследования, и лейтенант забирался все глубже...

Он догнал беглеца, когда вода доходила до пояса. Мошонка сжалась, тепла в теле не оставалось, да и силы на исходе.

– Стоять!

Коренев схватил третьего за шиворот, тот вырывался и истерически ругался матом.

И тут опер вспомнил, что сегодня впервые надел новый костюм.

– Ах ты сука!

Всплеск злости придал сил, и он погрузил виновника незапланированного купания в воду с головой. Когда тот перестал сопротивляться, отпустил. Отфыркивающийся и жадно хватающий воздух грабитель вновь пытался вырваться. Пришлось повторить процедуру, потом еще раз и еще... Наконец Коренев вытащил бесчувственное тело на берег и бросил на песок.

И пошел работать по воле и камерам беспроволочный телеграф: «Ну дал Филипп Михайлович: сразу троих повязал! Да как: одному глаз выбил, второму яйца отшиб, а третьего притопил до полусмерти! – А кто такой Филипп Михайлович? – Да Коренев! – А-а-а... Он парень резкий».

А прозвище Лис пристало после другого случая. Тогда Коренев сменился с суточного дежурства, выпил с друзьями по двести граммов, чтобы стресс снять, и побрел, медленно в общагу. Вечер, около одиннадцати, у него щетина суточная, глаза усталые, красные, идет – еле ноги переставляет, руки в карманах да запашок... Какой-то залетный его за своего и принял!

Опера вообще на блатных похожи, то ли подбираются так, то ли профессия деформирует...

Подошел, короче, к нему парень специфического вида: папироска в углу рта, фиксы, перстни татуированные на пальцах, мимика, жаргон – не ошибешься... Вначале прощупал, мол, как да что в Тиходонске. Коренев в ответ: менты совсем оборзели, метут всех подряд, никакой жизни нету. Да с ужимками уличной шпаны, свистящим блатным полушепотом, через слово «по фене». Показал, одним словом, что свой в доску. Вот знакомство и состоялось Затем разговор пошел серьезный.

– Выпить хочешь?

– Хочу. Да бабок нет.

– Тут магазинчик в удобном месте... Ломанем?

– Давай!

Пошли на набережную, по дороге залетный хвалится, цену себе набивает:

– Я в Краснодаре гастроном бомбанул, в Армавире – ларек, здесь на вокзале – киоск.

А Коренев удивляется, хвалит его за фартовость и между делом интересуется, куда вещи дел, деньги, другие вроде мелкие вопросики кидает...

Наконец пришли. Место действительно удобное: темный уголок, датчиков сигнализации нет, замок навесной, с контролькой.

Опер поискал – нашел кусок трубы, протянул новому корешу.

– Давай ты, раз умеешь. А я выносить буду.

Тот к замку приладился – раз! И сорвал его к чертовой матери. До сих пор разговоры шли, пустая болтовня, а это уже, извините, состав преступления.

Коренев его сзади по шее – трах! Тот, естественно, носом в пыль. А опер сел сверху, руки за спину закрутил и давай в свисток дуть! Когда приехали, картина ясная – вот взлом, вот преступник, вот орудие преступления с его отпечатками...

Доставили в отдел, дали телефонограммы в Краснодар, Армавир, тиходонским транспортникам позвонили – все подтверждается!

Кореневу благодарность и пол-оклада за мастерское раскрытие ряда преступлений И впервые прозвище обозначилось: «Ну и хитрый же Лис! – Кто? – Да Коренев Филипп Михаилович! – А-а-а... Это точно...»

Потом он много хитрых комбинаций провел, скольких блатных вокруг пальца обвел, скольких за нос водил, кличка намертво приклеилась. А тогда только превращался в Лиса. Тогда же, под Новый год, с Натахой и познакомился.

Числа двадцать пятого декабря это было в полдень, едет он с происшествия, смотрит: стоит у обочины сосна, а за сосну девушка держится, стройненькая, красивая и печальная. Потом он узнал, что у Натахи всегда вид полупечальный, полузадумчивый, а тогда остановился, посадил девчонку в машину, сосну в багажник запихал, так с незакрытым багажником и ехал.

По дороге разговорились, она о себе рассказала: медсестра, замужем, ребенок, сосну везет одиноко живущей бабушке. Он и с бабушкой Марьей познакомился, когда сосну на шестой этаж занес: маленькая сухонькая старушка, приветливая, порывалась чаем поить.

В этот раз чай пить не стали, Лис и так дергался как на иголках – что там в районе случилось, может, убийство, может, тревогу объявили... Отвез Натаху обратно в центр, а вечером вызвался сосну поставить, после работы опять встретились – на этот раз Лис у сослуживца старый «москвич» одолжил, опять к бабушке Марье приехали, установил он сосну, чаю выпили, теперь Натаха спешила – муж ждет, нельзя задерживаться.

Проклиная ревнивца, Лис отвез ее домой, на другой конец города, Натаха улыбалась полузадумчиво, полупечально. Совместные дела уже выполнены, и он был уверен, что больше девушку не увидит. Но встретиться предложил, просто так – для очистки совести, мол, выполнил все что надо. А она согласилась!