Как выяснилось из короткой лекции Алексея, прочитанной им мне по дороге к месту поединка, за всю историю школы в этом месте дрались даже преподаватели. Дрались по-взрослому, в тех случаях, когда вопросы чести не терпели отлагательств и требовали кардинальных решений. К месту дуэли я шёл, укутавшись в просторный плащ-палатку, с нависающим на лицо капюшоном. И когда скинул его наземь, это стало сюрпризом для всех, кто собрался наблюдать за поединком.

Просторные штаны-хакама, заправленные в военные полуботинки, широкий кожаный пояс с золочёной бляхой из воронёной стали, с отчеканенным родовым моном на ней и десятком кармашков для метательных пластин. Чёрно-белый дракон щерился на окружающих кровожадным оскалом разъярённого хищника – распахнутое и едва накинутое на плечи кимоно способствовало этому как нельзя лучше. Образ завершала мэнгу, сдвинутая на макушку…

В круг мы вышли все одновременно: мой противник, я, наши секунданты и независимый арбитр в лице… князя Морозова. Старый князь услышал о намечающейся дуэли в школе, находящейся на его попечении, и решил самолично заглянуть в учебное заведение с неофициальным визитом. То ли стариканом двигало любопытство, то ли разыгралась скука и он таким образом решил попытаться её развеять. Истинные причины виртуоза стихии льда вряд ли известны кому бы то ни было, кроме него самого. Одно могу сказать совершенно точно: мой внешний вид его изрядно развлек, но и не насмешил.

– Господа кадеты, я хочу спросить вас в последний раз: не желаете ли вы уладить вопрос миром? – спросил этот мощный и плечистый старик медвежьих габаритов, отряхивая невидимые пылинки со своего строгого черного костюма-тройки. Держался он подобающе положению – расслабленно, величественно и непринужденно.

– Нет, – мотнул головой Хельги, прожёг меня злым взглядом и опустил поднятое забрало своего шлема, отходя назад на несколько шагов. Одет мой противник был посовременнее, чем то, что предлагалось мне. Во всяком случае, визор его шлема подсветился изнутри заработавшим тактическим интерфейсом, а значит, электроникой его костюм напичкан на славу.

– Благодарю вас за предложение, – ответил я князю, склонив голову. – Воспользоваться им было бы честью для меня, но, увы, мой соперник уже отказался.

– Приятно видеть разумную молодежь, которая не считает примирение трусостью, – холодно отметил князь и едва-едва, совсем чуть-чуть склонил голову в ответном поклоне. – А вы, юноша, как я посмотрю, решили пренебречь защитой?

– Я счёл её недостаточной, ваша светлость.

– Для сильного человека нет правил военной тактики, верно? – едва заметно улыбнулся князь, лукаво блеснув глазами и цитируя один из самурайских трактатов.

– Я не знаю, как победить его. Но знаю, как победить себя.

Склонившись в уважительном поклоне перед князем, я безмятежно улыбнулся собственным мыслям и, попятившись, занял своё место.

Секунданты пожали друг другу руки, повторно осмотрели наше оружие и только после этого вручили его нам, после чего все, кроме меня и Хельги, покинули дуэльную площадку. Только шедший последним Лёха обернулся и отсалютовал, бросив:

– Ничему не удивляйся. Мы в тебя верим.

С шипением отъехал на место каменный блок, закрывая технический проход, по которому мы вошли на импровизированную арену. Оглянувшись по сторонам, я увидел лишь вытянутые в небо мегалиты с бетонно-стеклянной прослойкой между ними. Стекла были тонированы, и мы не могли увидеть зрителей, чтобы не отвлекаться на происходящее. Расположенные на самом верху динамики начали отсчёт механическим бездушным голосом:

– До начала дуэли три… две… одна… Бой!

Развернувшись к сопернику боком, я надвинул маску на лицо и вперил в него напряжённый ожидающий взгляд, но… Заиграла музыка – быстрая, ритмичная, танцевальная, злая. Она лилась из динамиков громким прибоем и, судя по реакции Войтова, этого не должно было происходить. Он стоял, задрав голову вверх, и только безликое забрало шлема не давало мне твердой уверенности в его удивлении. Ритм мелодии ускорился, неведомый диджей крутанул громкость на максимум, а я поддался влиянию, пожал плечами и пошел по кругу, обходя Хельги. Настроение резко скакнуло вверх, импровизация уже не казалась самым отвратительным планом на бой из всех возможных. В этом мире был всего один человек, способный придумать подобное и воплотить задумку в жизнь.

И этот человек был на моей стороне. Я знал, что делать, когда пространство разорвал мощный, сумасшедший по энергетике и вложенным эмоциям вопль вокалиста:

– Mortal Кombat!!!

* * *

Искусство «начертания» рун отличалось от большинства остальных стихийных направлений настолько, что техники рун никто не формировал посредством плетения энергетических нитей. Их создание называли «начертанием» не просто так – его результатом становились сложные, геометрически выверенные структуры, зачастую асимметричные и головоломные, не имеющие ничего общего с «ажурными» плетениями или же созданные по строгим канонам той же геометрии рунические круги. В роду Войтовых это искусство практиковалось с его основания гриднем княжеской дружины, и за прошедшие века накопилось достаточно знаний, способных даровать потомкам истинную силу. Знаний, довольно редких ещё в те времена и оставшихся такими и по сей день.

Хельги был достойным сыном своего отца, доблестного защитника Отечества и гениального бойца, наводящего ужас на своих врагов во время Второй мировой войны. Глава рода Войтовых не мог похвастаться сильным рангом, оставаясь учителем, пусть и необычайно сильным даже к достижению почти столетнего возраста, но своим детям он передал просто громаднейший потенциал и щедро делился знаниями, воспитывая из них хороших воинов. Учеба в ВКШ для Хельги была своего рода необходимостью следовать традиции рода. Учёба для молодого парня в самом расцвете сил никогда не составляла особых проблем, а поведение, сделавшее ему репутацию самого отъявленного хулигана, при ближайшем рассмотрении было наигранным и показным. Им он просто тешил своё юношеское тщеславие, оставаясь при этом в рамках приличествующего аристократу поведения.

Перед дуэлью Войтов не раз задумывался над тем, что недоволен собой и своей последней выходкой. Раздутый им скандал на перемене не был его инициативой, он стал воплощением чужого плана, за который пришлось платить неожиданно высокую цену. Но после брошенного на эмоциях вызова, после серьезного и вдумчивого разговора с отцом вся эта затея перестала казаться правильной.

И тем не менее пути назад Хельги не видел, да и не мог принять подобного решения. Даже когда отец самолично разъяснил ему смехотворность выходки и претензий в адрес японца, даже тогда парень только стиснул зубы и упрямо отказался извиниться.

На поединок варяг выходил в отвратительном состоянии – в душе преобладало смятение, в мыслях царил разброд, и единственным искренним желанием юноши было стремление поскорее оказаться дома. Лаконичный отказ князю, взявшему на себя почетную роль арбитра, тоже оказал своё влияние, окончательно загнав настроение в минус после того, как Хельги услышал вежливый ответ Леона и благосклонную реакцию князя Морозова. Поэтому когда после окончания отсчёта заиграла музыка, бретёр по-настоящему психанул и воззвал к небесам, моля о справедливости. Ему не хватало уверенности в том, что он собирался делать, не хватало выдержки и спокойствия.