Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эти новые лекции, Мирнин, преследующий ее Джейсон, ужас от того, что произошло с Шейном…
— Да, люблю, — сказала она. — Так что это только к лучшему.
— Какие еще новости? Как поживают твои друзья? Этот милый Майкл… он по-прежнему играет на гитаре?
Мама задала последний вопрос таким тоном, как будто речь шла о мелком хобби, от которого Майкл мог в любой момент отказаться.
— Да, мама, он же музыкант и, естественно, по-прежнему играет на гитаре. Даже иногда выступает в нашем Университетском центре и всегда собирает вокруг себя народ.
— Прекрасно. Надеюсь, он не играет в низкопробных клубах. Это может быть опасно.
Разговор принимал угрожающий характер: мама помнила не все, но хотя бы кое-что, и это беспокоило Клер. Почему она все время возвращается к теме возможных опасностей?
— Мама, ты все принимаешь слишком близко к сердцу. Честно, здесь во всех отношениях хорошо.
— У меня есть причины для беспокойства, поскольку семестр начался у тебя с посещения врача. Ты слишком молода, чтобы жить самостоятельно, да к тому же и не в общежитии…
— Я рассказывала тебе о своих проблемах с общежитием.
— Да, знаю, девушки вели себя не очень вежливо…
— Не очень вежливо? Мама! Они столкнули меня с лестницы!
— Уверена, это был несчастный случай.
Нет, отнюдь не несчастный случай, но что-то мешало матери согласиться с этим. При всем своем беспокойстве за Клер в глубине души она не хотела верить ни во что плохое.
— Да. — Клер вздохнула. — Наверное. Как бы то ни было, дом, где я живу, чудесный. Он мне по-настоящему нравится.
— А у Майкла есть номера наших телефонов? На случай, если возникнут какие-то проблемы?
— Да, мама, у всех есть ваши номера. Ох, кстати, у меня новый сотовый… — Она дважды назвала номер и заставила мать повторить его. — У него прием лучше, чем у старого, так что тебе легче будет дозваниваться.
— Клер, у тебя точно все хорошо?
— Да, все прекрасно.
— Не хочу вмешиваться, но этот мальчик у вас в доме, другой, не Майкл…
— Шейн.
— Да, Шейн. Думаю, тебе следует держать его на расстоянии. Он намного старше тебя и кажется таким самоуверенным.
Вот уже чего Клер точно не хотела, так это обсуждать Шейна, чтобы не причинять себе лишней боли. Она предпочла бы разговаривать с матерью в обычном стиле — вроде как обо всем, но конкретно ни о чем, и уж конечно, не обсуждать дела в Морганвилле всерьез.
Вот только при таком подходе получалось, что им вообще не о чем говорить.
— Я буду осторожна, — все же сумела сказать Клер, но в это время заметила, что в дверном проеме стоит медсестра и машет ей рукой. — Ох! Мама, мне нужно идти. Извини. Меня ждут.
— Все нормально, дорогая. Мы тебя любим.
— Я тоже вас люблю.
Она отключилась, сунула телефон в карман, взяла рюкзак и вслед за сестрой направилась в отделение интенсивной терапии.
— Он очнулся, — сказала медсестра. — Только недолго; ему требуется отдых, и я уже вижу, что пациент трудный. — Она улыбнулась и подмигнула Клер. — Посмотрим, может, после свидания с тобой он станет покладистее. Уж постарайся облегчить мне жизнь.
Клер кивнула. Ее мутило от беспокойства и от желания оказаться возле Шейна, прикоснуться к нему, и одновременно она опасалась этой встречи. Мысль увидеть его таким была нестерпима; она не знала, что и как будет говорить. Что говорят люди, если страшатся потерять кого-то?
Он выглядел хуже, чем она себе представляла, и, по-видимому, понял это по выражению ее лица. Заворчал, на несколько мгновений закрыл глаза.
— Ну, я не умер; это уже кое-что. Хватит нам в доме одного мертвеца.
Выглядел он ужасно — бледный, почти как Майкл. От удара бейсбольной биты остался яркий синяк, и Шейн казался ужасно, непривычно хрупким, весь опутанный трубками и всякими другими штуками. Клер села в кресло рядом с приподнятой постелью, потянулась через ограждение и прикоснулась к его руке, тоже в синяках и царапинах.
Их пальцы сплелись.
— Как ты? — спросил Шейн.
— Все хорошо. Джейсон убежал… ну, потом. — На самом деле тот просто ушел, но к чему говорить об этом? — С Евой тоже все в порядке. Она была здесь, пока тебя оперировали, а потом ненадолго пошла домой, чтобы переодеться. Скоро вернется.
— Ну да, платье примадонны в таком месте… это немного чересчур, по-моему. — Он посмотрел ей в глаза. — Клер, честно, с тобой все хорошо?
— Да. Просто опасаюсь за тебя.
— Я в порядке.
— Ага — если не считать ножевой раны и внутреннего кровотечения. Да, конечно, ты крутой парень, — сказала она дрожащим голосом, чувствуя, что вот-вот расплачется.
Она не хотела плакать. Он явно предпочитал свести все к шутке и действительно выглядеть крутым — не стоило ему мешать.
Он попытался пожать плечами, но, видимо, это движение причинило ему боль, лицо исказила гримаса. Один из механизмов рядом с Клер запищал, и Шейн испустил медленный вздох.
— Господи, тут такое классное лечение. Напоминай мне почаще, что если уж быть раненым, то всерьез. Всякие пустяки — совсем не так интересно.
Чувствовалось, что он устал. Клер встала, наклонилась и легко провела пальцами по его губам.
— Тсс. Отдыхай, ладно? Хорохориться будешь с кем-нибудь другим. Это нормально — бояться или страдать. Со мной не надо притворяться.
Его глаза заблестели, а потом из них полились слезы, оставляя влажные следы в волосах.
— Черт! — прошептал он. — Извини. Я просто… испытывал чувство, будто теряю все, теряю тебя… Он хотел причинить тебе вред, а я не мог ему помешать…
— Знаю. — Она наклонилась и очень легко поцеловала его, стараясь не задеть синяков. — Знаю.
Он еще немного поплакал, и она оставалась с ним, будто щит против враждебного мира, пока он не успокоился и в конце концов не задремал. Кто-то похлопал ее по плечу — это оказалась медсестра, делавшая знак, что пора уходить. Клер высвободила руку из пальцев Шейна и вышла.
— Извини, — сказала Элен. — Ему нужно немного поспать, прежде чем настанет время делать уколы. Вернешься во второй половине дня?
— Конечно. Во сколько?
— В четыре часа.
Значит, до тех пор предстоит убить почти целый день. И что ей делать? Занятий с Мирнином нет, других инструкций от Амелии не поступило.
Была суббота, значит, никаких лекций. Просто вернуться в Стеклянный дом и сидеть там в тревоге? Ну уж нет.