— Наверное, есть, — задумалась Каменкова. — Может, воры почувствовали безнаказанность и распоясались. А может, замки состарились и их стало легче открыть. Вообще у нас вся охранная система держится на соплях и на энтузиазме. Поэтому кражы меня и не удивляют.

— Но ведь среди животных есть очень редкие, есть требующие специального ухода. Почему же не сэкономить на чем-нибудь и не установить все-таки на клетки и вольеры приличную сигнализацию какую-нибудь?

— Как обычно, не хватает денег. Во всяком случае, директор так говорит, — тонко намекнула Каменкова. За что же она так Старкова не любит?

— А распределением финансирования занимается лично Старков?

— Да, он сам. О руководстве не принято говорить критически, но я считаю, что распределяет он деньги не всегда правильно. Судите сами, при подсчетах финансовых поступлений мы высчитываем, на что нам денег хватит, а на что нет. А когда Илья Сергеевич начинает распоряжаться финансами, почему-то не хватает ни на что.

Та-ак! Теперь заместительница явно пытается «слить» своего начальника, подводя меня к мысли о том, что Старков присваивает казенные средства. Интересно, у нее что, взыграл нездоровый карьеризм, и она подсиживает директора таким путем? Ладно, меня не это сейчас интересует.

— А из всего, что украли, вернули только попугая? — поспешила я ее перебить.

— Да, только попугая. Видимо, покупателя не нашлось. Какаду стоят дорого, наверняка вор об этом знал. Но наш оказался приболевшим, а вылечить его похититель не смог. Вы не представляете, каким больным и голодным вернулся к нам какаду!

— А другой породы попугаи у вас не пропадали? — поинтересовалась я.

— Да нет. Крали еще одну птицу, очень редкую. Ну вы об этом наверняка знаете.

В этот момент дверь тихо отворилась, и в кабинет с хозяйским видом вошел большой черный кот. Он подошел к Каменковой, сгруппировался для прыжка, коротко отрывисто мяукнул и вскочил к заместительнице на колени. Та принялась его гладить. Котище размурлыкался.

— Надо же, вам за время работы животные еще не приелись, вы их и в административных помещениях держите, — сменила я тему. Кот пришелся мне очень кстати.

— Это наш Васька-охотник. Мышей уничтожает. А еще у нас собачка есть, ее повариха наша прикормила. А еще у одной сотрудницы в кабинете канарейка живет. Так что животных у нас и тут полно, — заулыбалась Каменкова.

— А у самого Старкова в кабинете есть какая-нибудь живность? Рыбки, там, или попугай?

— Нет. А почему вы спрашиваете? — удивилась моя собеседница.

— Просто кто-то из коллег рассказывал, что видел у директора зоопарка в кабинете очень красивого говорящего попугая, — придумала я на ходу объяснение.

— Да нет, ваши коллеги, наверное, что-то перепутали. У Ильи Сергеевича в кабинете только чучело крокодила стоит. Небольшое такое, как будто сушеное. Он эту рептилию, похоже, больше живых зверей любит. Один раз этот крокодил почему-то за шкаф свалился, так тут такой скандал был! Потом, когда крокодила нашли, Илья Сергеевич извинялся перед всеми. Он ведь решил, что чучело украли. Да кому оно нужно?!

А вот и об искомом крокодиле речь зашла! Я была стопроцентно уверена, что именно о нем трещал наш попугай «кр-рокодила сперли!». Значит, наша птица все-таки побывала в кабинете у Старкова. И довольно длительное время там провела, я думаю. Непонятно, почему об этом не знает Каменкова. Или знает, но скрывает? По каким, интересно, причинам? Надо попытаться ее как-то спровоцировать.

— А вот у нас в Агентстве живет попугай. Говорящий. Может имитировать голоса, повторяет все, что слышит, — похвасталась я. Мне важна была реакция Каменковой.

— А как выглядит ваша птичка? — неожиданно заинтересовалась она.

— Обыкновенно. Большой, синий, около клюва желтые перья, на крыльях есть зеленоватые.

— А где вы его взяли? — продолжала допытываться заместительница.

— Сам прилетел, — схитрила я.

— Давно?

— Нет, не очень. А что вас так заинтересовало?

— Да нет, ничего, — спохватилась Каменкова. — Просто если птица такая редкая, как вы говорите, да еще и говорящая, то ей нужен специальный уход. А может, вы ее в зоопарк сдать хотите? — внезапно оживилась дама.

— Нет, не хотим. Мы к нему уже все привыкли. Кормим мы его правильно, по советам специалистов. Клетка большая, чистая. Думаю, наша птица чувствует себя прекрасно.

На этой оптимистической ноте мы начали прощаться с Каменковой.

В Агентство я не шла, а летела. В голове царил какой-то кавардак. Все мои предыдущие выводы вроде бы оказывались правильными и тем не менее друг другу противоречили. Оказавшись в своем кабинете, я заварила кофе, плюхнулась на стул и начала выстраивать свои умозаключения по новой.

Итак, наш попугай в зоопарке был, в этом нет сомнений. Причем именно в кабинете Старкова — крокодил тому свидетель. Заместительница, желающая спихнуть директора, о птице говорить не хочет. Животные из зоопарка пропадают регулярно. Непонятно только, кто и зачем их ворует. Если их продают на Сытном рынке, то явно не с целью наживы. А с какой тогда целью их крадут, если не «навариться»? Ответ напрашивается сам собой: чтобы показать, что в зоопарке не все чисто, и вызвать недоверие к нынешнему руководству. И тут в полный рост встает фигура Натальи Каменковой. Из всей ее речи я поняла одно: директора она не любит и жаждет «слить». Кражи вполне могут быть делом ее рук. А продавал животных ее сообщник. Только вот как теперь все это доказать?

* * *

Я знала, что мне требуется — хорошая порция попугайских откровений. Может, он упомянет еще какую-нибудь фамилию, которую я смогу связать с зоопарком? Поэтому в последующие дни я под любыми предлогами задерживалась в Агентстве допоздна. Закончив работу, я торжественным шагом шествовала в приемную, усаживалась поближе к клетке и готовилась внимать птичьим речам.

За время пребывания в Агентстве попугай оброс имуществом. Все старались угодить пернатому любимцу и тащили ему разные подарки. В результате у него в клетке, помимо поилки и кормушки, покачивались три погремушки, два колокольчика, какой-то султанчик из розовых перьев (наверняка Завгородняя притащила!). Между прутьями были воткнуты початок кукурузы и булочка с маком. Однако владелец всего этого добра два дня подряд почему-то был не в духе. На человеческое присутствие он никак не реагировал. Я пробовала с ним разговарить, но без толку. Обычно, чувствуя обращенное на него внимание, попугай начинал болтать без умолку. Но в течение этих двух вечеров он молчал. Только дремал, сунув голову под крыло. Или лущил початок кукурузы. Или огрызался.

А на третий день процесс «расколки» попугая пришлось прервать. С утра Скрипка, заявившийся на работу в парадном виде, объявил общий сбор. На этом собрании он оповестил присутствующих о том, что вечером в Агентстве состоится знакомство авторов новелл с актерами, занятыми в сериале, снимающемся по сборникам наших новелл.