Дезактивирующий раствор был прост, как сама гигиена – хозяйственное мыло, мочалка, зубная щетка в упаковке, паста, одноразовый бритвенный станок. И одежда – не совсем новый, но стираный и глаженый спортивный костюм из легкого трикотажа.

Ольга не стала дожидаться меня и ушла. Впрочем, я и не рассчитывал, что женщина догадается потереть мне спину. А если бы предложила такую услугу, я бы, пожалуй, отказался. И вовсе не потому, что мое физическое состояние требовало ремонта. Мне казалось, что Доктора и Ольгу связывают не столько хозяйственные, сколько романтические отношения. Он уже в годах, и она немногим его моложе. Может, это последнее чувство в их жизни, оно так же дорого, как и первая любовь. Я просто не имел права вмешиваться в их идиллию, даже если она существовала лишь в моем воображении.

Вода в душе была почти горячей, и я с удовольствием намыливал тело, смывал с него и обычную и радиоактивную грязь. Натирал себя мочалкой с таким остервенением, как будто от этого зависела моя жизнь. Неудивительно, что из душа я вышел насколько довольным, настолько же и утомленным. И смог пройти лишь половину пути до дома. Разомлевший, не в силах продолжать движение, лег прямо на мягкую газонную травку и заснул, едва успев подложить под голову руку.

Гарик смотрел на меня, как на какое-то диковинное создание. Под его взглядом я ощущал себя редкой бабочкой махаоном с красивыми, но хрупкими крыльями. Я знал, что представляет собой этот человек, поэтому осмысленность его взгляда меня удивляла. Он как будто знал, что я редкий экземпляр, этим и объяснялось его возбуждение. Он с волнением смотрел на меня, и поэтому краешки его губ намокли от слюны.

Он не был похож на хрестоматийного злодея, сошедшего с листовки «Его разыскивает милиция!». В его кривой улыбке улавливалось что-то наивное и даже беспомощное. На меня смотрел великовозрастный ребенок, пытливым взглядом познающий мир. Но мне все равно было страшно. Хоть и не было у него в руках топора, но, казалось, он запросто мог прихлопнуть меня из любопытства. Или как бабочку наколоть на иголку, чтобы затем засушить на радость науке…

Я человек не робкого десятка, и мог бы, пожалуй, совладать с безоружным Гариком, но мне почему-то было не по себе, и ноги отяжелели, и мышцы рук щекотало предательское ощущение собственного бессилия. И я даже понял, почему я казался себе таким слабым перед ним. Потому что Гарик снился мне. Я лежал на траве, а он стоял надо мной на фоне утреннего неба и снился, снился… А кошмарный сон, как правило, отнимает силы…

Но вот я почувствовал, что просыпаюсь. Выныриваю из масляной вязкости сна, и сейчас надо мной останется только небо…

Ну, вот я и проснулся. Все та же трава подо мной, все то же небо со свежими с утра белыми облачками. Но Гарик почему-то не исчезал. Как стоял надо мной, так и продолжал стоять. Слава богу, пропала, улетучилась сонная одурь, и унизительная слабость оставила меня. Мышцы моего тела сжали во мне пружину, застывшую в ожидании команды «фас», которую должен был подать мозговой центр. И я бы непременно сорвался с цепи, если бы не появившийся Доктор.

Он подошел к Гарику и заботливо обнял его за плечи.

– Познакомься, сынок, это наш гость, его зовут Иван.

Сынок?! Видимо, вчера мой разум отдал все силы для борьбы с физической немощностью, иначе бы я непременно задался вопросом, кто есть этот Доктор и почему он живет здесь, в степном оазисе, в непосредственной близости от ядерного полигона. Я мог хотя бы предположить, что это и есть разыскиваемый мною Давид Юльевич Прилепов… На эту мысль должна была навести меня и смотровая башня, украшавшая дом.

Впрочем, не было уже смысла разгонять туман вчерашнего дня. Сегодня все вдруг стало на свои места. И, главное, я нашел человека, ради которого встрял в сумасшедшую авантюру, едва не стоившую мне жизни. Вот он, Гарик, только руку протяни.

– Я его знаю, – гортанным, с булькающей хрипотцой голосом сказал парень. – Он из милиции, меня ищет.

– Ну, конечно же, ты меня знаешь! – вскочив на ноги, воскликнул я. – Смеялся, наверное, когда в пещере меня закрыл?

В напряжении раздумья Гарик нахмурил брови, даже палец приложил ко лбу. Но вот его лицо просияло, склизкие губы растянулись в подобии улыбки.

– Да, смеялся!.. Там скелет был, гы-гы!

– Весело? А когда Ирину убивал, тоже весело было?

Гарик обиженно округлил глаза, надул щеки. Капризно выпятив нижнюю губу, резко развернулся ко мне спиной и побежал, как маленький мальчик, спешащий пожаловаться родителям на соседского сорванца. Разумеется, у меня не было никакого желания упустить его, поэтому я ринулся за ним. Но Доктор удержал меня, схватив за руку.

– Не забывайтесь, молодой человек! – резко сказал он. – Вы у меня в гостях, и прошу вас, ведите себя прилично! Гарик – мой сын, и в обиду его я не дам!

– Примите мои извинения, господин Прилепов, но я должен задержать вашего сына.

– И меня тоже! – послышался вдруг за спиной знакомый голос.

Я обернулся и увидел стоящего меж деревьями Серегу. В правой руке он держал автомат Калашникова, опущенный стволом вниз, а левой – готовился взять оружие за цевье. Он собирался стрелять в меня, и это не столько испугало меня, сколько привело в чувство. Я действительно находился в гостях у человека, который спас меня от верной смерти.

– И тебя тоже, – сквозь зубы сказал я, свирепо глядя на Серегу. – За то, что друга своего убил.

– Я его не убивал, я его ликвидировал, – оскорбленно нахмурился парень.

– Это ты на суде скажешь.

– Может, и скажет, – в раздумье изрек Прилепов. – Если виноват, ответит перед законом.

– Даже так? – недоверчиво скривил я губы.

– Ты, наверное, думаешь, что попал в обитель зла.

– Ну, зачем так пафосно, Давид Юльевич? Вы, может, человек порядочный, но ваш сын – преступник. И его телохранитель тоже…

Я сомневался в том, что Прилепов – порядочный человек. Наружные признаки вроде бы налицо, но что внутри? Да и неспроста Серега ликвидировал своего напарника, видно, тот многое мог рассказать о бизнесе, которым занимался Давид Юльевич. Может, это по его структуре вчера был нанесен удар казахской госбезопасностью. Просто не всегда сила действия достает до организаторов преступления, как правило, страдают исполнители, хотя и не всегда рядовые.

– Мой сын только что с дороги, он очень устал, – сказал Прилепов. – Не будем его трогать, ладно?

– А когда отдохнет?

– Скажи, Иван, ты приехал в наши края из-за него?

– И за ним, и за этим тоже, – кивнул я на стоявшего позади Серегу.

Давид Юльевич не вызывал у меня доверия, но, тем не менее, выстрела в спину я не ожидал. Почти уверен был в том, что хозяин не позволит убить своего гостя в своем доме.

– Откуда ты узнал, что Гарик может быть здесь? – спросил Прилепов, мягко сжав подбородок двумя пальцами.