– Чем же вы тогда занимаетесь, если не боитесь влиятельных людей?

– Живу… Просто живу…

– Здесь у вас роскошный дом, в Запалихе особняк…

– Есть еще дом в окрестностях Санкт-Петербурга. Там живет моя дочь. У нее семья, дети и совершенно обособленная от меня жизнь. Но я Тамару очень люблю… Но Гарика люблю еще больше…

– И его жизнь у вас на виду.

– Выходит, что да… Я хотел, чтобы он жил самостоятельной жизнью. Сначала построил ему дом под Новосибирском, потом в Запалихе…

– А что он натворил в Новосибирске? – как истинный оперативник, отреагировал я.

– В Новосибирске?!. – встрепенулся Прилепов, как человек, уличенный в какой-то проказе. – Ничего…

– А может, все-таки что-то? Сначала натворил бед в Новосибирске, затем в Запалихе.

Я не стал говорить, что можно поднять статистику по преступности в Новосибирской области, выявить преступления, в которых фигурируют проломленные топором головы, привязать к ним Гарика Прилепова. Но глупо рычать на медведя в его же берлоге.

– Не знаю ничего, – раздосадованно, как показалось мне, покачал головой Давид Юльевич.

– А мне кажется, знаете…

Я снова обратил свой взгляд на виднеющееся вдали озеро. Все-таки я не совсем псих, что сунулся в эти места. Сама судьба была возмущена жестокостью, с какой Гарик убивал своих жертв, поэтому она и привела меня к дому его отца. Только вот чувство радости терялось в ощущении собственной беспомощности. Причастен Давид Юльевич к захоронению ядерных отходов или нет, но человек он сам по себе влиятельный. И пусть при нем всего лишь два вооруженных охранника, но, даже обезвредив их и захватив Гарика, я не смогу добраться с ним до мест обетованных. Меня перехватят в степи, а потом утопят в радиоактивных водах Атом-Куля.

– Вы знали, что Гарик набедокурил. Поэтому прислали за ним Серегу и Юру. Они должны были увезти его к вам, сюда. Мне Надежда Викторовна так сказала.

– Надежда Викторовна хорошая женщина. Но дура, – жестко отчеканил Прилепов.

– Гарик убил Ирину, думая, что это Арина. А осознав свою ошибку, отправился обратно в Черногайск, чтобы наказать Костю. Серега и Тырчанов отправились за ним, но найти не смогли. Зато я нашел их… Вы, Давид Юльевич, поговорите с Гариком, а мне бы поговорить с Серегой, хочу задать ему ряд вопросов…

Прилепов не отзывался. И вскоре я понял, почему. Обернувшись, я увидел, что в маленьком помещении башни никого нет. Звук собственного голоса помешал мне услышать щелчок, с которым он закрыл дверь снаружи.

А дверь была из цельного дерева, крепкая. Ее, конечно, можно было сломать – при большом желании. Но буйствовать я не стал, хотя и обозленно сжал кулаки. Увы, я находился в таком положении, когда ярость могла свидетельствовать только о моем бессилии, а мне не хотелось казаться слабым.

По той же причине я не пытался вылезти в окно, чтобы затем спуститься вниз на крышу. Да и веревки у меня не было.

Окна, к счастью, открывались, иначе возникла бы опасность спечься в полуденной жаре под раскаленной крышей. Сев на высокий табурет, я сложил руки на подоконнике, как на барной стойке, и уронил на них голову. Увы, но я не знал, что делать дальше, кроме как идти напролом. Мне нужны были Гарик и Серега, и я должен был что-то предпринять, чтобы задержать их и вывезти в Россию.

Сначала это казалось мне невозможным. Но чем выше поднималось солнце, тем сильней напекало мне голову, и жиже становилось ощущение реальности. Рано или поздно за мной придут – воды принести, еды, тогда все будет зависеть от моей решительности. Обезвредить одного охранника, захватить оружие, нейтрализовать другого… Не знаю, в какой последовательности я столкнусь с Серегой, но убивать его я не стану. Хотя, кто его знает… Может, Серегу придется списать в расход, но Гарика я должен захватить живым. Я должен доставить его в Черногайск. С Давидом Юльевичем я что-нибудь придумаю, свяжу его, закрою в какой-нибудь комнате вместе с Ольгой. А потом воспользуюсь его машиной и уеду отсюда вместе с Гариком. По дороге свяжусь с Черепановым, и он организует мне встречу на границе, чтобы провезти через нее преступника…

От этих смелых мыслей меня отвлек шум мотора. Я глянул вниз и увидел въезжающий во двор джип «Ленд Ровер», из которого вышли трое с автоматами. С высоты я не мог рассмотреть этих парней, но уловил, что все они весьма крепкие на вид. И еще мне показалось, что лица у них всех неестественно белые, как будто их кожа только сегодня узнала о существовании солнечных лучей. Может, альбиносы… А, возможно, их бледность мне всего лишь привиделась. Все-таки высота, и сознание беспокойное…

Солнце поднялось в зенит, и крыша башни нагревалась все сильней. И вскоре я снова всерьез окучивал прежние свои планы с поправкой на три человека охраны. Я тешил себя иллюзиями до самого вечера, пока солнце не поклонилось горизонту. Только тогда открылась дверь, и на пороге появилась Ольга.

Я мысленно и с сарказмом в душе поздравил Прилепова с удачным ходом. Пришли он ко мне охранников, я бы волком набросился на них. И ему бы тоже досталось, если бы он сунулся сюда сам. Но Давид Юльевич прислал ко мне свою экономку и, похоже, любимую женщину по совместительству.

– Что-то не так? – спросила женщина, настороженно всматриваясь в меня.

– Да нет, все так. Хотелось бы спросить у Давида Юльевича, как он догадался, что мне захотелось остаться в этой башне до самого вечера.

– Он зовет вас к себе, можете сами спросить у него об этом.

Она повернулась ко мне спиной и кивком головы показала, чтобы я следовал за ней.

– Ольга… – начал я и замолчал в ожидании, когда она добавит к произнесенному имени свое отчество.

Но женщина не отозвалась, тогда я продолжил:

– Ольга, вы давно работаете у Давида Юльевича?

Она снова промолчала, на этот раз искусно изображая озабоченность тем, что лестница слишком для нее крута, и она боится, как бы не упасть.

– А Надежда как долго работала на него?

Ольга не ответила, но по тому, как она вздрогнула, я догадался, что задел ее за живое.

Насколько я понимал, Гарику было за тридцать, значит, мать его умерла очень давно. Давиду Юльевичу было тогда, ну, может, чуть больше двадцати. Не мог же он все это время обходиться без женщины. Может, любовниц как перчатки менял, а может, жил с ними подолгу. Возможно, и женой обзавелся… Надежда Викторовна точно не была его женой, во всяком случае, официальной. Но, может быть, она жила с ним здесь, пока не надоела и не отправилась в почетную ссылку в Запалиху, в дом, который Прилепов построил для своего сына, а, может, и для нее тоже. Теперь вот у него роман с Ольгой…

В принципе, мне было все равно, какие отношения у Прилепова со своей экономкой. Просто мне нужно было расшевелить женщину, сыграть на обнаженном нерве, как на струне.

– У них был роман? – продолжал давить я.