— Ой, — сказал Бэмби. Видимо, ему это нелепым не показалось. — А одежду снимать приходится?

— Не обязательно, — я напряг мускулы. Рубашка исчезла под шерстью.

— А… обратно?..

— Можно и обратно, — я пошевелил пальцами. — Но понимаешь, быть волком — это не только быть способным менять форму тела. Это способность чувствовать мир… изнутри.

— Как это?

— Не знаю. То есть не знаю, как объяснить тебе… Ты не поймешь. Когда слышишь вздох дерева, когда ветер не вокруг тебя, а в тебе самом, когда равны ночь и день, а снег становится теплым, но не тает в руках… Не знаю… Ты не поймешь…

— Да, наверное, — он посмотрел на свою руку, сжал пальцы в кулак. — Волк… Я видел волков… Я понимаю, когда они нападают стаей, но если один… Неужели у человека совсем нет шансов?

Я засмеялся.

— Что я такого сказал? — поинтересовался мой друг.

Продолжая смеяться, я изменился. Бэмби испуганно шарахнулся к окну. Думаю, было от чего. Взрослый волк в холке достигает полутора метров и своими габаритами больше напоминает молодого бычка. Конкретно во мне было сто семьдесят четыре сантиметра, а весил я в таком виде больше восьмидесяти килограмм, мама вчера специально замеряла.

Я встал на задние лапы, опершись передними на плечи человеку, и он невольно согнулся под тяжестью моего тела. Мы смотрели друг другу в глаза. Я видел, как прошел у Бэмби первый испуг, уступив место упрямой решительности не сдаваться ни при каких обстоятельствах. Мне это понравилось.

— Теперь понимаешь? — спросил я, опускаясь на четыре лапы.

— Понимаю, — кивнул Бэмби, переводя дух. — Вы все такие… большие?..

— Да. Волчицы более изящные, конечно, но в целом — да, все. Хотя мать сказала, что сейчас я — самый крупный волк в племени. Чтобы справиться со мной, нужно иметь сверхрефлексы, стальные нервы и огнестрельное оружие. Впрочем, даже все вышеперечисленное не является гарантией спасения собственной жизни.

— Тогда как же люди смогли схватить твоего отца?

— На самого умелого охотника всегда найдется свой последний медведь.

— В твоей интерпретации охотник — это Том Вулф?

— Конечно.

Я встряхнулся, меняясь. Потянулся, подождал, пока шерсть полностью не сменится одеждой, поднялся с колен.

— Я был убедителен?

Бэмби провел рукой по волосам, сказал без тени иронии:

— Надеюсь, я не поседел.

— Нет, не волнуйся.

Он прошелся по комнате, медленно, осторожно, словно проверяя, крепко ли держится на ногах.

— Ты смелый, Бэмби, — сказал я, догадываясь, что он должен сейчас ощущать, и пытаясь хоть как-то ободрить его.

— М-да?

— Твой голос, руки не дрожат. Ты не закричал, не упал в обморок, не заплакал… Ты смелый. Ты можешь жить с волками.

— Спасибо…

— Жаль только, что волки с тобой жить не захотят.

— Меня не любят здесь? — удивился Бэмби. — За что? Я еще даже толком ни с кем не знаком…

— И слава богу, что не знаком.

— Почему?

Я пожал плечами.

— Ты — человек. Большего повода для ненависти у нас обычно не требуется.

Бэмби сел на подоконник.

— Наверное, я так и не узнаю, как вы живете… Лиза обещала показать мне поселок, но учитывая твои рекомендации, полагаю, мне лишний раз лучше не выходить на улицу, да?

— Да, — я нахмурился. — Волки бывают разными, Бэмби. Трусливыми, жадными, хитрыми, честными, гордыми — разными. Но все они одинаково ненавидят людей. Я не знаю, что такое «решение Леса» и как долго оно действует. Так что… очень прошу тебя… пожалуйста, не подставляй моим соплеменникам свою шею, не соблазняй их. Нарушить запрет очень просто. Мой братец, хоть и не волк еще, но голову тебе свернет в два счета, силенок хватит! А потом уже поздно будет искать виноватых.

— А-а…

Я не дал ему договорить.

— Никто… повторяю, никто, кроме меня, в поселке за тебя не вступится. Ты — человек.

— Я запомню…

Я удовлетворенно кивнул.

— Вот и отлично!

— А вы живете в ногу со временем, — заметил Бэмби, разглядывая снимки на книжных полках.

— Уходишь от разговора?

— Я же сказал, что запомню твои слова. Я хочу жить, можешь поверить… Откуда у вас фотоаппараты?

— Стараемся не отставать от цивилизации, — хмыкнул я. — Учти, мы все умеем читать, писать и считать. И знаем, что такое телефон, телевизор и автомобиль. Мы часто бываем в городах.

— Да… конечно…

— Не всегда для того, чтобы убивать.

— А для чего?

— Ну-у… В гости, например, ходим.

— Да? — Бэмби удивленно вскинул брови.

— Некоторые волки остались жить среди людей. Ты же знаком с Федором?

Бэмби напрягся, вспоминая.

— Это который в банке работает?

— Он самый.

— Ты же сказал, что он не оборотень!

— А он и не оборотень. Он волк. Мне казалось, что ты уже уловил разницу.

— Ну-у… да… А почему он не ушел в лес?

— Черт его знает, — я пожал плечами. — Я не спрашивал. Думаю, что ему просто нравится город. Ну не всем же обязательно должен нравиться лес!

— О вкусах и цветах не спорят, — глубокомысленно согласился Бэмби.

— Вот-вот. В общем, раньше мы часто бывали в городах. Волчатам людей показывали.

Бэмби потер шрам на щеке.

— Зачем?

— Своего врага ведь надо знать в лицо, иначе удачный исход сражения гарантировать нельзя. Каждый волчонок в детстве мечтает об охоте на человека.

Бэмби поежился, видимо, вспоминая мои лапы на своих плечах. Кивнул в сторону последней семейной фотографии.

— Ты совсем не похож на своего отца.

Я, мама, отец, Эд. Круглая, как тарелка, поляна, два дерева в самом ее центре, словно прижавшиеся друг к другу влюбленные. Любимое место моих родителей, их маленький уголок рая на грешной земле. Нас фотографировал Антон. Очень старая фотография.

— Внешне — да, совсем не похож.

— А внутренне? По характеру?

— Не знаю. Может быть.

— Каким он был?

Я задумался.

— Жестким. Сильным. Несчастным.

— Несчастным? Почему?

— Не знаю, Бэмби. Мне так казалось.

— Ты очень любил его?

Я вспомнил костер на площади. Глаза молодой женщины, стоявшей рядом со мной. В них блестели пламя и любопытство. Я убил ее в ту же ночь.