скончался спустя десять лет после нашей встречи, в 1900 году, на заре нового столетия. Поклонники философа считают, что Ницше сумел предсказать, предугадать события, атмосферу и конфликты, противоречия XX века, как никто другой, точно и глубоко.

Отдельным, болезненным для наследия философа и до сих пор активно дискутируемым вопросом является возможное влияние его идей на становление немецкого фашизма. В пользу этого говорит то, что многие члены вермахта увлекались книгами Ницше, считая себя теми, кто на практике воплощают идею Сверхчеловека и «естественного подчинения слабых» народов «высшей немецкой нации». Против этого свидетельствует беспощадная критика в работах Ницше в адрес Германии (которую он считал не слишком культурной и умной нацией, состоящей из ничтожных мещан-обывателей), неприятие им идеи централизованного государства; а его призывы к «триумфу силы и воли» были высказаны в философско-поэтическом, а не практическом и кровавом смысле.

Поэма Ницше «Так говорил Заратустра» уже более ста лет не покидает списки лучших книг в истории и рейтинги бестселлеров многих стран мира.

Мысли и афоризмы Фридриха Ницше при всей неоднозначности сохраняют актуальность и служат пищей для глубоких размышлений и яростных споров. В наши дни – ничуть не меньше, чем тогда, когда они только были высказаны.

Глава 12

Источник вселенских идей

(Никола Тесла)

Место: Уорденклиф, пригород Нью-Йорка, США

Время: 1903 год

Нью-Йорк на рубеже XIX и XX веков, спустя полтора десятилетия со времени моей встречи с Джоном Рокфеллером, на первый взгляд, изменился незначительно. Деловая столица Америки и Западного полушария была одним из главных, стремительно растущих мегаполисов мира с бурлящим ритмом жизни. Разумеется, это был и город ярких контрастов. В Нью-Йорк ежедневно прибывали суда с тысячами эмигрантов из Европы. Большинству из них в ближайшие годы предстояло вести незавидный образ жизни, далекий от представлений об американской мечте: обитать в тесных трущобах этнических кварталов или даже в ночлежках, перебиваясь тяжелой низкооплачиваемой работой. А в фешенебельных районах города (вроде Финансового квартала в нижнем Манхэттене или на Пятой авеню) представители американской элиты прогуливались в шикарной одежде, как настоящие господа и хозяева жизни, вдоль сияющих витрин роскошных магазинов. Два мира – богатства и крайней бедности – сосуществовали даже не в разных районах, а зачастую на соседних улицах, буквально бок о бок, и это никого не удивляло.

Впрочем, при более пристальном взгляде на повседневную жизнь Нью-Йорка перемены в ней все-таки были заметны. Наряду с конными экипажами, заполнявшими улицы города, появились и пока примитивные, медленные, громко жужжавшие и сигналившие механические повозки – первые автомобили. В вечернее время перемены были еще заметнее: на смену тусклым голубоватым газовым фонарям уличного освещения пришли яркие электрические; окна зданий тоже светились намного ярче, чем раньше, благодаря дуговым электролампам. В разных местах центра Нью-Йорка появились ряды телефонных аппаратов: правда, даже местные звонки стоили дорого – на разговаривающих по телефонам господ окружающие взирали с уважением. Приемники радио уже были изобретены, но в широкий обиход вошли немного позже.

И радио, и распространение всевозможных электроприборов были в основном заслугой не столько маститых американских ученых, сколько одного малоизвестного в то время скромного иммигранта из бедной Сербии (части Австро-Венгрии), который, как и все, прибыл в Нью-Йорк на пароходе полуголодным эмигрантом самым дешевым классом двадцатью годами ранее.

Ирония судьбы этого необыкновенного человека (его звали Никола Тесла) состояла в том, что даже сейчас, достигнув солидного, почти пятидесятилетнего возраста и имея за спиной десятки, если не сотни потрясающих изобретений, он по-прежнему был небогат; а его личная репутация – и как изобретателя, и как предпринимателя – многими подвергалась сомнению и критике. Сейчас он находился в особенно трудном, щекотливом и откровенно незавидном положении.

Причин такой странной ситуации было несколько, но прежде всего – крайняя непрактичность сербского инженера: в важных деловых вопросах он допускал грубые наивные промахи, контрастировавшие с его гениальностью как изобретателя. Виной тому был как некоторый (слегка деревенский) идеализм Теслы, верившего деловым партнерам на слово (что в Америке эпохи дикого капитализма было недопустимо), так и его непонимание юридических тонкостей контрактов при отсутствии помощников и адвокатов.

Впрочем, вечную нехватку денег сам Тесла остро переживал лишь по одной причине: это тормозило его новые исследования. Бытовые проблемы его интересовали меньше. Тесла никогда не был женат; отличался скромностью в быту: питался просто, не имел собственного дома – всегда жил в недорогих номерах гостиниц. Единственное, что себе позволял, – это одеваться дорого, элегантно и по моде: без соответствующего внешнего вида доступ в высшие круги делового мира Нью-Йорка той эпохи был просто невозможен. У Николы Теслы почти не было друзей: на общение с ними нужно было тратить время, которое он старался полностью, за вычетом всего трех-четырех часов в сутки для сна, посвящать только размышлениям о тайнах природы и исследованиям.

Я был одним из помощников великого банкира, короля Уолл-стрит Джона Пирпонта Моргана. Именно он два последних года лично финансировал новый проект Николы Теслы, который, по заверениям сербского инженера, должен был уже в ближайшем будущем «полностью перевернуть весь мир». Но мой босс был человеком максимально далеким от лирики и романтизма. В проект Теслы он изначально вложил 150 тысяч долларов; затем, вняв уверениям инженера, добавил к ним еще 100 тысяч. Даже для Моргана четверть миллиона долларов того времени была хоть и не большой суммой, но ощутимой для того, чтобы призвать к ответу того, кому она была ссужена: без педантичной, беспощадной строгости в любых деловых вопросах банкир не был бы собой.

Встречаться с Теслой лично в этот раз Морган не собирался: их «вес» в деловой среде был абсолютно несопоставим – серб был для банкира не более чем одним из множества мелких сошек. В своем знаменитом полукруглом кабинете в офисе его личного банка на Уолл-стрит Морган резким размашистым почерком написал письмо Тесле, запечатал и протянул мне, на словах дав поручение «как следует прочистить мозги этому тощему венгерскому бездельнику» (разницы между сербами и венграми для Моргана не было). Не задерживая короля финансов лишними вопросами, я кивнул и поспешил выполнять задание.

Мой путь был неблизким: я направлялся в одно из мест на берегу полуострова Лонг-Айленд, в шестидесяти километрах от Нью-Йорка. В качестве такси я мог нанять самодвижущуюся повозку, но ради комфорта предпочел солидный дорогой экипаж с каретой. С учетом серьезных пробок в движении конных экипажей и повозок на Манхэттене у меня было три часа, чтобы ознакомиться в пути с биографией позже признанного легендарным изобретателя. Эта биография меня не только увлекла, но и заставила задуматься в общем о наличии или отсутствии справедливости в этом мире.

Жизнь Николы Теслы проходила на фоне динамичных событий истории как Европы, так и Америки