Нападавшие, одетые во всe черное, выглядели пугающе. Они раскрасили лица, чтобы сливаться с лесной зеленью, а еще на них были внушительные бронежилеты, как если бы предстоял настоящий бой.

Совсем как те, кто схватил нас в Пенсильвании.

Сердце сжалось от ужаса. Это место… для Лиама и Руби оно являлось воплощением мечты, а я превратила его в кошмар. Зло настигло меня и здесь, но страдали невинные дети.

Я сняла пистолет с предохранителя и проверила, сколько у меня патронов. Последний раз я ощущала холодную, горькую тяжесть оружия в своих руках, еще когда сама была ребенком, когда Вайда учила меня тому, чему не хотели учить другие. Потом я поклялась никогда никому не причинять вреда. Мне больше никогда не понадобится это умение – стрелять. Не в том мире, который мы строили.

Нам не придется бояться незнакомцев и того, что они могут сделать с нами.

Нам не придется защищаться и доказывать свое право на это.

И всякий раз, выходя из дома, мы не почувствуем холодное дыхание смерти у своего затылка.

Мои пальцы стиснули пистолет. Вы не заберете этих детей.

– Куда ты? – прошептала Джен, когда я подошла к двери. – Зу! Это же глупо!

Не обращая внимания на протесты остальных, я вышла из комнаты.

Можно подумать, что этого как раз и ждали снаружи, и все мои действия были просчитаны.

Я успела сделать всего-навсего шаг, как включился белый шум.

Я смогла удержаться на ногах, но только я.

Звук вырывался из динамиков, расставленных снаружи, накрывая Убежище как пыльная буря. Он гудел, то и дело срываясь на визг. Но… и только. Оглушительный, мощный, но вовсе не обжигающий.

Не для меня.

Джен застонала и свернулась клубком, пытаясь зажать уши. На другом конце комнаты Анна безуспешно пыталась подняться, шатаясь, будто ее накачали наркотиками. Джейкоб крутил головой, его лицо покраснело и покрылось испариной от упорных попыток сопротивляться белому шуму.

– Б-беги! – смог выдавить он.

И я побежала.

«Взрыв в университете», – думала я, с грохотом сбегая вниз по ступеням. Я стояла так близко к колонкам, когда они взлетели на воздух… Я же тогда почти оглохла. Потом слух восстановился, но что если те частоты белого шума, которые раздирают наш мозг, на меня больше не действуют?

Осталось всего несколько ступенек, и я заставила себя пойти медленнее. Коридор был завален обрывками бумаги, битым стеклом, а рисунки, которые чудом уцелели на стенах, покосились или были перевернуты.

Глубоко вздохнув, я представила, как бы действовала сейчас Вайда, и подняла пистолет.

У двери скрипнули половицы, и я резко развернулась к источнику звука. В проеме стоял человек с ног до головы в черном, и его винтовка была нацелена мне в голову.

Но вместо того чтобы выстрелить, я выбросила вперед левую руку. У наемника был передатчик, и этого оказалось достаточно. Я перехватила контроль над слабым электрическим потоком и усиливала его, пока прибор не взорвался у его лица, как петарда. Другие электронные приборы – фонарик на поясе, прицел на винтовке, электрошокер – затрещали и завибрировали, когда я вытянула из них бело-синий заряд. Их пластиковые чехлы разлетелись с громким щелчком, похожим на звук ломающихся костей.

– Чeрт!

Мужчина с криком рухнул на землю, пытаясь сорвать с себя пояс и сбить пламя. Я смотрела на него, решая, добить ли его, наказать ли за то, что он явился в это безопасное место. Шаг вперед, затем еще один. Моя рука не дрожала.

За окнами промелькнули еще две тени. Солдаты бежали к раненому – я видела это через мозаику пулевых отверстий во входной двери. «Бежать!» – вспыхнуло в моей голове.

Я пронеслась по коридору через гостиную и оказалась на кухне. Дверь, которая вела из прачечной наружу, не была взломана, но я не собиралась рисковать. Прижимаясь спиной к стене, я отогнула краешек короткой занавески. Сбоку что-то блеснуло – доска, на которой был написан график дежурств. Я сдернула ее со стены и наклонила так, чтобы в ее блестящей раме отразилось пространство за дверью.

Никого. Пригнувшись, я выбралась наружу прямо в туман, который стелился по земле, надвигаясь от озера. Пахло сырой землей и пороховым дымом. Белый шум по-прежнему оглушительно ревел, заглушая другие звуки. Я пробиралась все дальше в лес, пытаясь отследить биение динамиков.

Я видела, как фигуры в черном вытаскивали безвольные тела детей из домиков на деревьях и одного за другим, жуткой цепочкой, тащили к озеру. Мне так хотелось выстрелить – палец уже лег на спусковой крючок…

Я не могла. Я убила бы одного и выдала себя. Я до крови прикусила губу. Нет, я должна уничтожить белый шум, вернуть детям их силу. Тогда мы справимся, все вместе.

«Ну же… где же это?» – шептала я. Белый шум наполнил лес, струился над землей, и уже стало казаться, что он раздается отовсюду и ниоткуда. Он не смог оглушить меня, но его мощь не давала сконцентрироваться. Я чувствовала, как силы покидают меня, и шла почти вслепую, надеясь только, что чутье меня не подведет.

Я даже не заметила первый динамик, пока не споткнулась о него и не шлепнулась на колени.

Хлопая ладонями по камням и по земле, я искала провода, соединявшие его с другими. Но их не было – плохая новость. Мне придется искать динамики по одному.

Наклонив голову, я позволила серебряной нити развернуться в своем сознании. Сердце трепыхнулось, когда моя собственная энергия соединилась с устройством. Я сосредоточилась на заряде, усиливая его, пока аккумулятор не взорвался изнутри. Корпус с тонким писком расплавился, и звук наконец смолк.

Вскочив, я прислонилась к стволу, сканируя взглядом пространство.

– Нет, нет! – умоляюще вскрикнул кто-то.

Я стиснула зубы. «Вперед, – приказала я себе. – Вперед!»

Дерево справа от меня взорвалось, изрешеченное пулями – щепки и листья разлетелись в разные стороны. Острый осколок оцарапал мне щеку, и от боли из глаз брызнули слезы. Я бросилась на землю, в самую грязь, под защиту тумана, зажимая ладонью порез. Теплая кровь стекала по подбородку.

Но это было не важно. Электрическая цепь пела где-то в зарослях папоротника, а жидкий огонь белого шума растекался в воздухе.

Близко. Я подобралась уже так близко. Я ощущала мощь динамика каждым волоском, она омывала мое лицо, струилась по коже. Я сосредоточилась на том, чтобы подсоединиться к невидимому устройству, которое было крупнее первого, потому что мое тело резонировало в два раза сильнее.

Острая боль взорвалась у основания черепа. И на этом месте мгновенно разлилось покалывающее тепло, расползаясь по позвоночнику. Руки взметнулись вверх, пытаясь нащупать рану там, где пуля раздробила кости, нервы и мышцы.

Но там ничего не было. Ни крови, ни пореза…