До сих пор не понимаю, чем она их брала. Постель? Но мужчину в постель еще нужно затащить – мне всегда казалось, что для кривозубых широколицых девушек это должно представлять некоторую проблему. Наверное, она была ведьмой и носила под сердцем резервуар с приворотным зельем.

Хотя, если вспомнить ее смех – искренний, мелодичный, ее открытый взгляд, ее речь – плавную, образную, ее походку… Получалось, что Светлана – очень даже привлекательная девушка.

Так выходит, что правы были наши бабушки и все дело – внутри?

Значит ли это, что девушки, которые вечно гонятся за блуждающим огоньком идеальной внешности, – пустышки? Значит ли это, что под красивым фантиком Наташиного образа наличествует лишь гулкий вакуум? Значит ли это, что я сама скатываюсь в бездонную пропасть внутренней пустоты?

* * *

В тот вечер мы должны были встретиться, чтобы обсудить новую Наташкину пассию – некоего молодого банкира, который питал живой интерес к садомазохисткому любовному направлению. Приглушенным шепотом Наталья рассказывала в телефонную трубку о том, как на первом свидании он пристегнул ее меховыми наручниками к батарее и заставлял лакать Martini dry из керамической собачьей миски. На второе свидание он пригласил ее в парк Горького, чтобы изнасиловать на чертовом колесе – накинулся на беспечно поедающую сахарную вату Наташу в тот момент, когда их кабинка находилась на самом верху. «Он заткнул мне рот моими же колготками, представляешь?» – возбужденно восхищалась она изобретательностью нового экземпляра своей эротической коллекции. «Это очень гигиенично», – сдержанно отреагировала я. И вот теперь им предстало увидеться в третий раз – любовник настаивал на совместной поездке на его дачу, где, по его словам, имелся специально оборудованный подвал для любовных утех. Когда беспечная Наташа об этом рассказывала, у меня на коже ледяные мурашки танцевали бугивуги – сразу вспомнились холодящие душу истории о Чикатило и ему подобных, неделями мучивших жертв в кровавых подвалах да заброшенных гаражах. Я рассказала обо всем Ксении, и мы вместе решили, что Наталью надо образумить – в самом крайнем случае отправить за счастливой садомазопарочкой «хвост».

Мы встретились в малолюдной французской кондитерской на Малой Бронной – всего несколько столиков плюс умиротворяющий запах свежих круассанов. Наталья принесла с собой фотографию «мучителя» – с виду то был застенчивый субтильный очкарик в кашемировом свитере. Но за месяцы работы в секс-шопе я усвоила простую истину: садисты выглядят брутально только в порнофильмах соответствующего направления. На самом деле покупатели кожаных плетей, тяжеленных наручников и зажимов для сосков – самые обычные люди, из которых состоит утренняя толпа в метро.

Рейтинг банкира-садиста упал в ту самую минуту, когда в кондитерскую вошла Ксения – выглядела она так, что мы хором ахнули: «Что с тобой?!» – и синхронно вскочили, чтобы пододвинуть ей стул. В последнее время мы привыкли видеть ее в амплуа недосягаемой звезды. Всегда при легком макияже, безукоризненно одетая, с холеными ноготками и в дорогих туфлях, с прической волосок к волоску… Куда могла подеваться вся эта роскошь, ведь мы не виделись считаные дни?!

Сейчас она больше напоминала освобожденную пленницу концлагеря – ввалившиеся щеки, сухие губы, нездорово блестящие глаза, на лице – ни кровиночки… Светло-рыжие волосы явно не были мыты несколько дней, Ксения собрала их в небрежный пучок.

Рухнув на стул, она первым делом заказала двойную водку, а когда растерянная официантка сообщила, что спиртных напитков в меню нет, выдала:

– Тогда мне два куска трюфельного торта. И побыстрее. Кажется, в вашем трюфельном торте содержится коньяк.

Мы с Натальей переглянулись. Я тронула Ксению за рукав (походя заметив, что белая рубашка фотомодели была таковой в лучшем случае дней пять назад, сейчас же она больше напоминала половую тряпку). Она дернулась, как от удара током, и посмотрела на меня так, словно я была последним лицом, которое она ожидала перед собою увидеть.

– Ты под чем? – сообразила Наташка. – Кокс? Герыч?

– Да иди ты! – совершенно нормальным голосом ответила Ксюша, скривив бледные губы в жалком подобии улыбки. – Все со мной в порядке, не обращайте внимания. Просто… – ее нижняя губа задрожала, как у обиженного ребенка.

– Просто ты собираешься есть самый калорийный в мире торт, хотя обычно ужинала листиком салата, – задумчиво протянула я. – Что бы это значило? С тобой не подписали контракт?

– Не знаю, – прошелестела Ксюша, – я третий день дома не ночую.

– Да ты что?! – ахнула Наташа. – Ты рассталась с Дареном?

Ксения отрицательно помотала головой.

– Тогда что?

– Я боюсь туда возвращаться, – всхлипнула она, – он возлагал на меня такие надежды… У нас был такой план… А я все испортила! Он предупреждал, что нельзя никому рассказывать об операции.

– А ты рассказала? Журналистам? – догадалась я.

– Не я… Понятия не имела, откуда они узнали. А потом посмотрела, кто написал первую статью. Алиса, помнишь Любу из соседней палаты?

– Гуманоида? – меня передернуло. – Боюсь, такое не забывается. А что?

– Не знаю, зачем ей это понадобилось, – вздохнула Ксения, – может быть, из зависти, может, от отчаяния. А может быть, хотела банально заработать на сочном материале. Короче, смотрите сами.

И она выложила на стол стопку газетных вырезок. Сплетни гуляют по Москве со скоростью цепной реакции, на ходу обрастая самыми невероятными подробностями. Стоило одной журналистке вывести на чистую воду восходящую звезду мировых подиумов Ксению Пароходову, как по «желтым» газетам и расплодившимся глянцевым журналам пронесся слушок – все модели делают «это». На какое-то время пластическая хирургия в богемной среде стала модной темой, а сама Ксения – персонажем, с которым желал побеседовать каждый уважающий себя репортер.

– Я всегда мечтала о славе, но не о такой, – сказала она, пока мы, сблизив головы, читали, – и все это именно сейчас… На следующей неделе мы собирались идти в посольство за визой!

– Разве эти дурацкие газетенки могут что-то изменить? – удивилась Наташа. – Ты звезда, а про всех звезд пишут гадости. Это аксиома. Закон джунглей – кто-то должен на тебе паразитировать.

– Во-первых, я не звезда. Я только планирую ею стать. Планировала, – последнее слово она произнесла почти шепотом.

– Знаешь что, – я скомкала газеты и запихнула их в свою сумку, – во-первых, не надо тебе над этими бреднями медитировать. А во-вторых, ты должна немедленно связаться с Дареном, что-нибудь ему соврать и спокойно уехать в Америку. Тебя ждут такие дела, а ты тут чахнешь над тортиком.

– Но как я могу…

– Элементарно. Если хочешь, мы поедем с тобой, для моральной поддержки. Прямо сейчас!

* * *

Какая деградация – две дорого одетых девушки сидят на бортике полусгнившей детской песочницы, пьют дешевый коньяк из горлышка бутылки, бережно передавая ее друг другу, и закусывают тульским пряником – одним на двоих.