Последовавший вскоре крах немецкого банка в то время считался результатом выполнения Германией репарационных обязательств. Однако никоим образом это не соответствует истине, ибо в то время Америка, в частности, одолжила Германии большие суммы, которые вовсе не использовались для выплаты репараций. Долги, о которых идет речь, были частными и не имели никакого отношения к репарациям.

Сразу после краха банков Германия ввела строгий правительственный контроль над иностранной валютой. В условиях этой планируемой экономики всем частным фирмам пришлось сдавать всю иностранную валюту, а с расширением производства вооружения иностранных денег становилось все меньше и меньше, особенно для закупки продовольствия и сырья для невоенных производств. Я еще помню то время, когда производителям предлагалась руда, они обращались в Рейхсбанк за валютой, но не получали ее и были вынуждены отказываться от сделки. Подобные трудности возникали и при добывании необходимых кредитов. Я знаю один случай, когда кредит был получен, частично выплачен, но после вступления в силу соглашения о моратории Рейхсбанк перестал обращать внимание на просьбы о переводе денег. Просто из-за чрезмерного производства вооружения иностранной валюты было мало и даже самые срочные частные обязательства более не выполнялись. Страдали и промышленность, и торговля; такие важные для Германии отрасли, как меховая, уже совсем не получали иностранной валюты. С другой стороны, военная промышленность получала все, что хотела.

Я также помню, как в США закупили довольно большое количество металлического лома. Американская фирма действовала через еврейский концерн в Лондоне. Договоренности о продаже были достигнуты потому, что в Лондоне не знали о том, что лом предназначен для Германии. Когда еврейские коммерсанты обнаружили это, то поначалу не хотели завершать сделку, но в конце концов немедленный платеж показался столь соблазнительным, что немецкая военная промышленность приобрела американский металлолом.

Ситуация в Германии, вероятно, стала бы еще более неблагоприятной, если бы нацисты не унаследовали от предшественников огромные индустриальные запасы и значительный золотой резерв. Брюнинг, на посту канцлера, проводил дефляционную политику, что сделало Германию страной раздутых материально-производственных запасов. Хлынувший в то время в Германию мощный поток иностранных займов привел к еще большему их увеличению. Доллары частных займов промышленности и банков отправлялись в Рейхсбанк, а владельцы предприятий кредитовались соответствующими суммами в марках. Эти марки быстро откладывались про запас в как можно большем количестве товаров. Таким образом Брюнинг подготовил очень выгодные для нацистов условия, в действительности настолько выгодные, что нацистам следовало бы поставить ему памятник. Он задал тон расточительной политике нацистов. К тому же его дефляционная политика ввергла страну в общий экономический кризис, и вышеупомянутые экономические процессы автоматически ускорились.

Я всегда закупал руду для своих заводов заранее, за год. В 1928–1929 годах была депрессия, и перед нами встал вопрос, покупать ли руду и если покупать, то сколько. Тогда мы сочли достаточно разумным купить 80 процентов от закупок предыдущего года, однако занятость сократилась на 25 процентов, и в результате остались очень большие непереработанные запасы. Подобная ситуация сложилась во многих концернах сталелитейной и других отраслей. На начальном этапе нацистская экономика существовала за счет этих накопленных запасов.

Напрашивается вопрос, как Шахт допустил создание такой мошеннической экономики. Лично я не сомневаюсь, что изначально он хотел управлять честно; просто у него не было дальновидной концепции экономического развития ситуации, в которой он оказался. Его устранение из правительственного аппарата пришлось на тот момент, когда обстоятельства сложились так, что он уже не чувствовал в себе сил нести дальнейшую ответственность. Среди прочего крупные промышленные предприятия оказались обремененными расходами, которые должно было взять на себя государство. Приведу пример: концерн «И. Г. Фарбениндустри» оказал огромную помощь нацистам, в частности, оплачивал пропагандистов за рубежом. Между прочим, этим занимались и другие частные фирмы. Все эти расходы компенсировались в Германии кредитами в немецких марках, и таким образом нацисты могли использовать огромные суммы в иностранной валюте, остававшиеся за границей. Это, между прочим, одна из причин, по которым иностранным правительствам было так сложно выяснить, как финансируется нацистская пропаганда. Естественно, все это ложилось бременем на частные счета, что не могло не привести в конце концов к невыносимым условиям.

Однако, когда другого выхода не оставалось, платежи осуществлялись фальшивыми переводными векселями. Я прекрасно осведомлен об этом, так как в то время был президентом Банка промышленных облигаций. К нам обратились с требованием сделать передаточную надпись на целом пакете поддельных векселей. Правление отказало, заявив, что это недопустимо по уставным нормам банка, так как банк не получил никакого эквивалента этим векселям. Тогда банк получил заявление министра юстиции о том, что банк не понесет никакой ответственности за эти векселя; правительство, мол, учтет их в Рейхсбанке и мы можем их подписывать, ни о чем не беспокоясь.

Банк промышленных облигаций был очень могущественным учреждением. В ряду других операций он выдавал огромные займы сельскому хозяйству. Его подпись всегда гарантировалась промышленностью в целом. У него был очень крупный капитал. Однако у его директоров в конечном счете не осталось другого выбора, кроме как подчиниться требованию правительства.

Те векселя, как я впоследствии узнал, были размещены главным образом в сберегательных банках и в государственной системе социального страхования, что особенно подчеркнуло преступный характер операции. Бедные немцы в массе своей доверчивы. Рабочий чувствует себя в определенной степени защищенным; думает, что в старости с ним ничего плохого не случится, и довольствуется относительно низкой пенсией по возрасту. Однако он, по крайней мере, хочет быть уверенным, что сможет на эту пенсию прожить. И как раз этот класс принесли в жертву; свои деньги потеряли именно люди, слепо верящие в своего обожаемого фюрера.

Весь процесс – не что иное, как присвоение минимум четырехсот марок, которые каждый рабочий выплачивает системе социального страхования рейха. В действительности именно простые люди оплачивают огромные военные расходы. Я особенно подчеркиваю это, чтобы открыть немецкому народу глаза.

После отставки Шахта только подобными методами и пользовались. Я считаю эти деньги пропащими, и, по моему мнению, систему страхования рабочих придется перестраивать на новом базисе, ведь, когда люди осознают, что потеряли свои сбережения, они придут в отчаяние. По этой причине некоторые предприниматели ввели личные гарантии для своих рабочих – создали сберегательные банки на заводах, где деньги выплачиваются и возвращаются, и с течением времени накапливаются большие резервы для этих организаций. Поэтому многие рабочие уже испытывают благодарность к своим концернам-работодателям. Они начинают понимать, что государство бросило их, но завод еще защищает.

Осенью 1934 года я отправился на несколько месяцев в Аргентину. Это произошло уже после убийств Рёма и Шлейхера, и мне хотелось подышать более чистым воздухом. Хочу вновь повторить, что дело Рёма было гнусным зверством. Лидеры СА собрались по соглашению с Гитлером, и эту самую встречу впоследствии использовали как доказательство их изменческих планов. Нужно очень долго копаться в анналах истории, чтобы найти столь же презренный поступок. Между прочим, вскоре после убийства я спросил Геринга, в чем же состояло преступление Шлейхера. Геринг ответил, что была доказана его преступная связь с французским послом. Однако в то же время Гитлер обвинил генерала в связях со Сталиным!