— Нет, спасибо. Лучше скажите, где проходит этот вашпленарный совет.

— Этого я вам сказать не могу, да вас туда все равно и непустят.

— Вот и поговорили! — рявкнула Денисия и бросила трубку.

«Как же Ларка связывалась с этой неуловимой Добрыниной? —удивилась она. — Впрочем, Ларка же представлялась и обрисовывала свои задачи, ая по телефону это сделать не могу».

Денисия глянула на себя в зеркало и решила, что теперь ужеможно умыться, раз она никуда не пойдет.

Сидеть в номере она не собиралась (было бы глупо такпоступить, попав в Париж), но для того, чтобы разгуливать по Елисейским Полям,раскосые татарские глаза не нужны, следовательно, грим, пожертвованный ейартисткой Айзой, невесткой Асии, можно смело смывать. Тем более что он изрядноей стянул кожу.

Умывшись и сняв с себя броский наряд, надетый по советусестры Рашида, психолога Фатьмы (чтобы пограничники и таможенники меньше налицо глазели), Денисия скромно оделась и отправилась на прогулку по Парижу.

Нельзя сказать, что прогулка получилась веселой. На душебыло тяжело, мучила неизвестность, и подкрадывалось отчаяние. Хотелосьпозвонить Асии или Ларисе, рассказать о своих неприятностях, испросить совета,но Денисия не хотела друзей расстраивать.

Без всякого удовольствия побродив по городу (не так онамечтала встретиться с Парижем), Денисия вернулась в отель — вся в грустныхмыслях. Когда обратилась к дежурному за ключом от номера, с удивлениемуслышала:

— Мадемуазель Гюльджагера, вам письмо.

— Мне? — оторопела она. — От кого?

Дежурный пожал плечами:

— Не знаю. А вы внутрь загляните. Думаю, там написано.

Денисия мгновенно вскрыла конверт, жадно пробежала глазамипо листку бумаги и ахнула.

«Если вы ищете господина Машикули, то вот его адрес и номерателефонов», — было написано по-русски, а ниже прилагался адрес, ряд цифр иприписка:

"Вряд ли господин Машикули ждет вас с нетерпением,поэтому советую предварительно ему позвонить.

Лучше по первому номеру".

Денисия растерянно уставилась на дежурного.

— Кто это принес? — спросила она.

— Я уже вам сказал: не знаю. Мне этот конверт доставилмальчик-разносчик, а от кого он его получил, я не спрашивал, но, если вам этоочень важно, можно вызвать его и спросить.

— Нет-нет, не надо, — отказалась Денисия и поспешила в свойномер.

Там она сразу бросилась к телефону и набрала номер,рекомендованный неизвестным доброжелателем. На этот раз дела пошли живей:трубку снял не какой-нибудь референт, а сам господин Машикули.

Когда он услышал имя Воровского, то сразу припомнил, что тотнедавно ему звонил и просил позаботиться об одной милой крошке.

— Не та ли вы крошка? — игриво поинтересовался господинМашикули.

— Та! Именно та! — обрадовалась Денисия.

— И что, вы действительно так милы, как расписывал мнестарина Боровский?

— Что проку вам в моих словах, когда об этом можете судитьвы сами? — с шекспировским пафосом изрекла Денисия.

— Мило, мило, — похвалил Машикули и сделал заключение:

— Следовательно, крошка уже в Париже.

Денисия подтвердила:

— Да, это так. Крошка не просто в Париже, она в отчаянномположении: ищет защиты и вашего благорасположения.

— Что ж, вам повезло: я болен, а потому свободен и могу васпринять. И жена моя весьма кстати в отъезде. Что? Крошка ахнула или мнепоказалось?

— Крошка лишь насторожилась, не более.

— Не пугайтесь, — усмехнулся мудрый Машикули, — отсутствиемоей супруги вам ничем не грозит, зато очень мне, старику, полезно. Знаете ли,нервничать не рекомендуют врачи, а жена моя страшно вспыльчива и ревнива. Врядли ревность ее и пыл поспособствуют нашему с вами общению. Даже рекомендациистарины Воровского нас не спасут. Кстати, как он там поживает? Надеюсь, вдобром здравии?

«Машикули не знает еще ничего», — ужаснулась Денисия исмущенно ответила:

— Боюсь, это не телефонный разговор.

Он удивился:

— Даже так? Что ж, тогда поспешите. Вы разожгли моелюбопытство, а это качество, знаете ли, присуще всем политикам.

— Я готова к вам ехать хоть сию же минуту, — призналасьДенисия.

— Прекрасно, принцесса, — одобрил Машикули. — Назовите вашотель, и я пришлю экипаж.

Старик жил в огромном, ошеломляюще красивом замке,окруженном древним бесплодным садом с неубранной опавшей листвой.

Несмотря на его домашний вид, Денисия мгновенно узналаБертрана. Там, в Москве, на приеме у посла, он привлек ее внимание своимитонкими комментариями деятельности мировых политиков.

Денисия, на приеме представленная Машикули как ЗояВоровская, специалист по старофранцузскому, его покорила. Он не без кокетстваостроумно и много шутил, просил называть его просто Бертран…

Возможно, поэтому она известной его фамилии и не запомнила,зато прочно врезались в память его непослушный вихор на морщинистом лбу,обширная плешь на макушке и склеротические жилки на собранных в задорную улыбкущеках. Старик был колоритен, энергичен, образован, умен — светский лев,лишившийся гривы, но не утративший желания жить и любить.

Узнал ли он ее?

Денисия терялась в догадках. Прическа, одежда, дорогаякосметика меняют женщину порой неузнаваемо, но они весь вечер общались…

И Машикули глядит на нее так хитро.

Что он помнит? Что думает, знает?

«Возьму и спрошу», — решила Денисия, тем более что деломинтересоваться старик не спешил, словоблудил вокруг да около, не давал и рта ейраскрыть, зато комплиментами сыпал без меры, расправляя облезлый павлинийхвост.

В общем, старый ловелас осторожно щупал ее на предметинтрижки. Денисия потеряла терпение, даже рассердилась и, не скрываяраздражения, с очевидным намеком спросила:

— Я вам еще не надоела своими пустыми разговорами?

Она хотела продолжить: «Может, перейдем наконец к делу?», ноМашикули ее перебил:

— Ну что вы? Не часто доводится забытому всеми больномуболтливому старику отвести душу с милой, юной и образованной собеседницей. Вынапомнили мне жену Воровского, в которую, каюсь, я с первого взгляда влюбился.