— Иди ты, — ругнулась Асия. — Ларка, а ты что скажешь?

Лариса внимательно на фотографию племянницы посмотрела и, сукором качая кудлатой своей головой, провыла:

— Гюлька на Рашидика моего похожа! Как я раньше этого не замечала-а-а?

Асия рассердилась и вырвала фотографию из ее руки:

— Тьфу на вас! Совсем вы дурные! Ни на себя, ни на Рашида,ни на мать, ни на отца не похожа здесь Гюльджагера.

— А на кого? — спросили хором невестки.

Асия, хитро улыбаясь, кивнула на Денисию и прошептала:

— На нее.

— Гюльджагера? — не поверила Альфия. — На Деню?

— Наша Гюлька? — удивилась и Лариса. — На Деньку?

И хором обе возразили:

— Совсем не похожа. Абсолютно разные.

— В жизни — нет, не похожи, а на фото — да. Одно лицо.Посмотрите, — Асия победоносно протянула невесткам фотографию своей старшейвнучки. — Одно лицо. Сам Аллах нам помог! Посмотрите!

Все, внимательно изучив фотографию и сверив ее с растеряннойДенисией, пришли к заключению:

Да, на снимке Гюльджагера и в самом деле удивительно похожана Денисию, хотя в жизни ни капельки. У Гюльки глаза только раскосые, а уДеньки — нет, а в остальном очень и очень.

Как только сей факт был установлен, произошло чудесное исцеление.Мать семейства, забыв про цистит, ванночки и горшки, приступила к делу. Онапризвала к себе старшую внучку и приказала:

— Загранпаспорт свой покажи.

Гюльджагера послушно показала бабушке паспорт, за что тут жебыла расцелована.

— Ай, надо же! — возликовала Асия. — Еще больше здесь похожаона!

Пока внучка хлопала своими необычной красы глазищами, ничегоне понимая, Асия Махмутьевна быстро здравые мысли в планы сложила и приказала:

— Вот что, Гюля, завтра поедешь в Москву насчет визы воФранцию хлопотать.

Этим же вечером, как по мановению волшебной палочки, явилсяРашидик. Он, смущенный, бочком просочился в комнату Ларисы и сразу напоролся наинтересный вопрос, вместо приветствия заданный Зюзиком прямо в лоб:

— Папа, а что такое харя?

— Это чужое лицо, — напуганный такой холодной встречей,пролепетал Рашид.

Зюзик с непониманием уставился на Ларису, старательнопрячущую горячую радость за ледяным презрением.

— Мама, разве папино лицо нам чужое? — спросил он, и Рашидсразу понял, что все это время его пригожее лицо для Ларисы было не чем другим,как харей.

Понял, струхнул и попятился, выскользнул из комнаты, сбежалк Асии за помощью. А Лариса, отпустив подзатыльник Зюзику, сказала:

— Балда, все испортил.

Потом был большой семейный совет, где вспомнили вседостоинства Ларисы и Рашида. Затем прошлись и по их недостаткам. В итогепостановили: Ларке «от супружеского долга не отлынивать и на плохое„тамочувствие“ не ссылаться», а Рашиду «быть заботливым отцом и нежным мужем».

Про верность сказать забыли, но никто, кроме Денисии, этогои не заметил. Все были рады миру и, дружно пируя за татарским столом, поднимализа супругов кавказские тосты. Подвыпившая Лариса пряталась под крылом уРашидика, счастливо жмурясь. Однако, заметив грусть в глазах подруги, онапорхнула на другой край стола и, игриво толкнув Денисию в бок, сказала:

— Вот отгадай загадку, Зюзик мне только что загадал: зимой илетом одним цветом.

— Ну не знаю, — растерялась Денисия, в связи с Зюзикоможидая подвоха. — Елочка вообще-то.

— Именно, что вообще-то. Это у всех — елочка, а у Зюзикамоего зимой и летом одним цветом алкаши и педерасты.

— Педерасты? — изумилась Денисия. — А они почему?

— Потому, что всегда «голубые». Алкаши, соответственно, —синие. Почему грустишь? — спросила Лариса, шутливо щелкая подругу по носу. —Завтра Рашид поедет Гюльке путевку в Париж покупать.

Я же тебе говорила: Асия у нас ого-го! Она все устроит. Воти устроила. Не грусти. Скоро и на твоей улице будет праздник.

Денисия натужно улыбнулась и отвернулась, пряча лицо.

— А я и не грущу, — сказала она, украдкой капнув слезой. —Конечно, будет.

Лариса упорхнула, но подошел Рашид, шепнул Денисии на ухо:

— Ты как себя чувствуешь?

— Прекрасно.

— Я тоже. Наконец я нашел к жене подход, — похвастал он. —Ты свидетель, я много лет старался: и так к ней, и эдак, а мой Ларчик, как вбасне, очень просто открывался.

— Ларчик просто открывался? — удивилась Денисия. — Как?

Рашид усмехнулся:

— Оказывается, надо было пойти налево. И вот результат:помирились, и Ларчик мой счастлив.

Этой же ночью за стенкой, рыдая, ругалась счастливаяЛариска: , — Как ты могла? Мама, как ты могла? Хоть бы тайком мне шепнула! Явся исстрадалась!

Асия Махмутьевна отбивалась:

— Нельзя было, деточка, ты бы сразу с места снялась и кРашидику улетела. Твое горе — смех.

— Ага, смех!

— Смех в сравнении с тем, что пережила эта бедная девочка.Ничего страшного с тобой не случилось.

С нами пожила, Зюзиком меня порадовала, а без тебя ей всездесь чужие.

Ничего Денисия не поняла и подумала, засыпая:

«Зачем ругаются? Почему?»

Уже потом, значительно позже, когда провожали ее в Парижвсей семьей, она поняла благородную хитрость мудрой и доброй Асии. В Москвегоревал Рашидик, в доме матери его страдала Лариса, но Асия детей мирить неспешила. Не хотела она добавлять страданий несчастной Денисии, всеми силамипыталась избавить ее от одиночества. И старалась не зря.

Денисия действительно успокоилась и оттаяла. И потянулась кстарой татарке — та была ей как мать. Заботилась, переживала, шептала на ухопоследние напутствия:

— За деньги свои не беспокойся. У меня они будут сохранней.На первое время есть у тебя, а потом, если понадобятся, вышлем. И смотри неисчезай. Чаще звони, советуйся.

Объявили посадку. Асия на всем скаку остановилась ирастерянно уставилась на свою подопечную:

— Ну, с богом, девочка. Я буду молиться за тебя.

Сохранит нас Аллах.

— Дайте я вас поцелую, милая вы моя, — скрывая слезы,прошептала Денисия.