Колчака с нескрываемым унынием: он пользовался большой и заслуженной популярностью, и все понимали, что заменить его слишком трудно».

Знал ли человек, писавший эти строки, что в те самые безмятежно солнечные июньские дни Колчак сказал его жене роковые слова: «Я вас люблю. Я вас больше, чем люблю!», и слова эти были приняты? Разумеется, не знал. И никогда не узнал, поскольку умер задолго до того, как были обнародованы записки его бывшей жены.

И будет грезиться мне Ревель

И старый парк Катриненталь…

Парк этот и сейчас распускает свои сирени по майским веснам. В парке этом и сейчас еще стоит павильончик летнего Морского собрания, в котором ныне подают кофе всем забредшим под сень старых лип и дубов.

В этом парке Колчак получил, быть может, два самых главных в своей жизни известия — о назначении на Черное море и о принятии его любви.

____________

В Ревеле Анна Тимирёва остановилась у жены их общего приятеля, капитана 1-го ранга Подгурского. Колчак, уже целых двадцать четыре часа как вице-адмирал, приехал в дом Подгурских с двумя большими букетами: один — хозяйке дома, другой — Анне.

РУКОЮ АННЫ: «Я решила съездить на день своего рождения к мужу в Ревель — 18 июля. На пароходе я узнала, что Колчак назначен командующим Черноморским флотом и вот-вот должен уехать.

В тот же день мы были приглашены на обед к Подгурскому и его молодой жене…»

ВИЗИТНАЯ КАРТОЧКА. Николай Люцианович Подгурский. В Порт-Артуре, будучи лейтенантом, отличился на крейсере «Баян» при спасении команды миноносца «Страшный» 31 марта 1904 года. В середине августа по его инициативе были использованы катерные минные аппараты для стрельбы по японским окопам. Официальная история Русско-японской войны утверждает, что «день 9 сентября — последний день штурма на Высокую гору — был ознаменован выдающимся подвигом… лейтенанта Подгурского, решившим участь Высокой Горы в нашу пользу в тот момент, когда мы уже находились в агонии после трехдневной убийственной бомбардировки при непрерывных почти штурмах… Подвиг Подгурского отложил падение Высокой Горы более чем на два месяца: серьезное стратегическое значение Высокой Горы дает полное основание думать, что этим самым на два месяца было отсрочено падение крепости». Орден Георгиевского Креста 4-й степени. Позже — золотое оружие «За храбрость».

1906 год — офицер стратегической части Военно-морского учебного отдела МГШ.

Командовал подводной лодкой «Дракон» в 1908–1909 годах, эсминцами «Ретивый» и «Генерал Кондратенко», крейсером «Россия» в 1914–1915 годах, бригадой, а затем дивизией подводных лодок Балтийского моря в 1915-м, отрядом судов Ботнического залива в 1916-м. В том же году произведен в контр-адмиралы.

Поле революций остался за рубежом. Намеревался заняться коммерческим мореплаванием. Приехал в 1918 году в Ревель для покупки парохода, но заболел «испанкой» и умер. Похоронен на кладбище Александра Невского.

Капитан 1-го ранга А. П. Белобров: «Он был лихой офицер, любил выпить и команда его любила».

Капитан 1-го ранга Д. И. Дараган: «Подгурский был исключительно инициативным, находчивым и храбрым человеком, отличавшимся склонностью вдаваться в самые необычные и сложные ситуации; отнюдь не человеком, согласным тянуть монотонную лямку выслуживания».

Воистину, скажи мне кто твой друг…

РУКОЮ АННЫ: «…Подгурский сказал, что Александр Васильевич тоже приглашен, но очень занят, так как сдает дела Минной дивизии, и вряд ли сможет быть. Но он приехал. Приехал с цветами хозяйке дома и мне, и весь вечер мы провели вдвоем. Он просил разрешения писать мне, я разрешила.

И целую неделю мы встречались — с вечера до утра. Все собрались на проводы: его любили.

Морское собрание — летнее — в Ревеле расположено в Катринентале. Это прекрасный парк, посаженный еще Петром Великим в честь его жены Екатерины. Мы то сидели за столом, то бродили по аллеям парка и никак не могли расстаться…»

Однако расставаться приходилось не только с милой Анной, но и с родным Балтийским флотом, с десятками верных старых друзей.

Невозможно было побывать на каждом корабле Минной дивизии, разбросанной по всей Балтике, попрощаться с каждой командой, с каждым командиром. Поэтому Колчак оставил в штабе письмо, обращенное сразу ко всем боевым сослуживцам:

«Великую милость и доверие, оказанные мне Государем Императором, я прежде всего отношу к Минной дивизии и тем судам, входящим в состав сил Рижского залива, которыми я имел честь и счастье командовать… Лично я никогда не желал бы командовать лучшей боевой частью, чем Минная дивизия с ее блестящим офицерским составом, с отличными командами, с ее постоянным военным направлением духа, носящим традиции основателя своего покойного ныне адмирал Николая Оттовича. И теперь, прощаясь с Минной дивизией, я испытываю те же чувства, как при разлуке с самым близким, дорогим и любимым в жизни».

РУКОЮ ОЧЕВИДЦА: «В Ревеле, — вспоминал Бубнов, — Колчак в один день сдал командование Минной дивизией и, взяв с собой капитана 1-го ранга М. И. Смирнова — того самого, который был при Дарданелльской операции, — для назначения его вместо Кетлинского начальником оперативного отделения штаба Черноморского флота, выехал в тот же день со мной в Ставку».

ВИЗИТНАЯ КАРТОЧКА. Контр-адмирал Смирнов Михаил Иванович. Родился в 1880 году. Вышел из Морского корпуса мичманом в 1899 году в Сибирскую флотилию. Начал службу младшим флаг-офицером штаба начальника эскадры Тихоокеанского флота. Участвовал в загранплаваниях на крейсере «Россия». На нем же встретил Японскую войну уже флаг-офицером при командующем флотилией в Тихом океане.

С 1906 году обер-офицер Морского Генерального штаба. В Первую мировую войну — в Минной дивизии. Командовал эскадренным миноносцем «Казанец». Был офицером связи в англо-французской эскадре во время Дарданелльской операции.

20 ноября 1918 года произведен в контр-адмиралы. Морской министр в Сибирском правительстве.

После гражданской войны эмигрировал во Францию. В 1930 году опубликовал написанную им биографическую книгу «Адмирал Колчак»; автор других печатных работ, в частности «Действия боевой речной флотилии на Каме в 1919 г.».

Скончался в Лондоне осенью 1940 года.

Именно Михаил Смирнов стал верным оруженосцем адмирала Колчака, его младшим другом и ближайшим помощником. Верность гардемаринской еще дружбе Смирнов сохранил до последних дней своей жизни.

Глава одиннадцатая. Флоту сняться с якоря!

Путь из Ревеля в Могилев лежал через Псков. Колеса выстукивали четко: «В Став-ку! В Став-ку! В Став-ку!»

Клубы паровозного дыма проносились за вагонными окнами и вязли в придорожных осинах.

В купе курьерского поезда их было трое: капитан 2-го ранга Бубнов, вице-адмирал Колчак и капитан 1-го ранга Смирнов — все в приподнятом, радужном настроении. Колчак достал из походного чемоданчика, кочевавшего с ним по кораблям и вагонам, бутылку старки. Этот жест как бы сгладил разницу в чинах и вызвал веселое оживление. Колчак первым снял свой белоснежный китель с адмиральскими орлами