Хорошо, сейчас всё встанет на свои места: чем ярче засияют камни, тем ближе родство.

Я нацепила на лицо улыбку, слегка удивлённую, но по мере возможности не испуганную (хотя и легкий испуг тоже был бы уместен), и как любой несведущий одарённый спросила:

—Что это?

Даже со своего места я услышала, как тревожно заёрзал за соседним столом Фёдор.

—Это родовой амулет Лютичей. Рода, к которому принадлежу я,— не стал обманывать Ярослав. Он снова взял меня за руку и посмотрел в глаза,— ты позволишь?

Я кивнула, и он повязал мне его на руку.

Камни на браслете, как только коснулись моего запястья, начали лучиться мягким, набирающим силу с каждой секундой, свечением. Я взволновано посмотрела на Ярослава. Он улыбался.

Вне всяких сомнений — отец.

—Родовой амулет тебя принял — в тебе кровь Лютичей. Теперь при желании ты можешь присоединиться к моему роду, если захочешь, конечно,— его глаза загадочно сверкнули.

—Я подумаю об этом. А теперь мне пора,— я поднялась, и Ярослав тоже поднялся вслед за мной.

—Мы же ещё увидимся?— с надеждой в голосе спросил он.

—Думаю, да.

—Ну, тогда, до встречи,— улыбнулся он и направился к выходу.

Как только он скрылся за поворотом, я направилась к столику, за которым сидел Фёдор.

—Как всё прошло?— сразу же вопросил друг и уставился на браслет.

—Нормально. Он мой отец,— я приподняла руку для лучшего обзора и покрутила запястьем, сама ещё не зная, как относиться к этому факту: радоваться или огорчаться.

—Детектор крови?— уточнил Фёдор.

—Ага. Ты заметил, я сделала вид, что не разбираюсь в волшебных цацках?

—Это когда ты выпучила глаза как неваляшка и спросила: «Что это?»?— сложил губы бантиком он и захлопал ресницами.— Прямо Штирлиц.

—Что, прям вот так неправдоподобно?— расстроилась я.

—Не умеешь врать, не берись. Впрочем, он мог подумать, что ты сама по себе глупышка. Ладно, о чем ещё говорили? Не всё слышно было.

—Предлагает войти в его род.

—А ты что?

—Не знаю,— я пожала плечами,— он для меня незнакомец. Говорит ли он правду? Ничего обо мне не знал и вот — такой молодец — сейчас нашёлся. Хотя, может и не врет… Даже если всё так, как я могу принять такое решение сейчас?

—Ну и правильно. Если ты примешь власть рода — будешь под его покровительством, но также будешь обязана во всем подчиняться его главе. Так что подумай хорошо, прежде чем принять такое предложение.

Я это и без него знаю. Тоже мне — Америку открыл! Но в одном он прав. Тут нужно очень хорошо подумать. Отец — не равно доброжелатель. Спешить с этим я точно не стану.

Федька отправился в архив копать досье в отношении Лютичей, а меня задвинул домой пить валерьянку.

Я стояла возле дома, подняв лицо вверх под лучи яркого, уже по-весеннему ласково греющего солнышка. Воздух был наполнен запахами ранней весны: растаявшего снега, кое-где пробивающейся зелёной травки и набухших почек. Эти ощущения будоражили душу, вызывая чувства глупой радости, беспричинного счастья и желание жить.

Но эмоции меркли на фоне основных событий моей жизни за последнее время. Ну почему у меня всё так сложно?

Думы о Яне не приносили ничего, кроме душевного раздрая: всё просто сжималось внутри, даже если я буквально на секундочку разрешала себе помечтать. Потом строго настрого запретила заниматься этим. Получалось так себе. Мысленно возвращалась к нему и с тоской думала о том, что было бы, если мы стали с ним встречаться. Если он не врал, что хочет именно этого, конечно… Быть может, начало отношений скрасила бы эйфория, а потом он всё равно поставил бы меня на место. А где моё место в его понимании, догадаться не трудно.

Имелся ещё один вопрос, не дающий мне покоя. Предложение Ярослава вызывало противоречивые чувства. Его версия событий звучит правдоподобно: узнаю бабушкину манеру ставить перед фактом, ничего не объясняя. Почему она так поступила? Теперь никто не расскажет. С одной стороны вроде бы всё ясно: счастливый отец, неожиданно нашедший взрослую дочь. Хочет помочь, наверстать упущенное, так сказать. Чисто по-человечески мне его порыв понятен. Только одно но. Он не человек. Его мотивы и порывы могут оказаться совсем не такими, как у нормальных людей. И зря бабушка бы не стала меня от него скрывать. Или это её излишняя осторожность? Не знаю. С Жанной бы посоветоваться на тему моего внезапно объявившегося папаши. А потом решу, как мне быть дальше.

Какие, однако, у меня сногсшибательные новости… Сейчас Жанну как огорошу. С этими умозаключениями я вошла в квартиру. Но не успела. Огорошить.

Жанна как-то загадочно сияла, и глупая улыбка не сходила с её лица. Что происходит?

Что, что? Да она просто счастлива. Всё очень просто. И я завидовала ей. По-хорошему, конечно.

—Привет,— я обняла её,— ты чего такая счастливо-загадочная?

—Ох, Майка, ничего-то от тебя не скроешь! Я выхожу замуж!

От удивления у меня рот открылся сам собой. Ничего себе — быстро они.

—Что, Фил, не тратя время даром, решил тебя окольцевать тёпленькой? Чтоб никуда уже не делась?— ухмыльнулась я.

—Ну, вряд ли я теперь куда-то денусь, даже без окольцевания…— и снова эта томная загадочность в голосе.

—В смысле? Он что, тебе всё-таки с мозгами что-то сделал?— предположила я.— Или там заклеймил, что ли?

—Нет! При чем здесь мозги? Я просто люблю его, и всё. И счастлива… Представляешь, я даже задумалась, что не против ребёнка ему родить,— перешла на шёпот до недавних пор убеждённая чайлдфри.

—Фигасе… Да, он явно мозги тебе подправил… Что прямо вот так сразу?!— испугалась таким переменам я.

—Да нет же, не сейчас, конечно. Когда-нибудь, может быть… Сейчас мы предохраняемся. Правда, какими-то волчьими способами. Видела бы ты сейчас своё лицо, думала тебя инфаркт хватит,— расхохоталась Жанка.

—Фух, успокоила,— с облегчением улыбнулась и я. Ой, прости. Поздравляю тебя!— спохватилась я и кинулась её обнимать.

—Спасибо!

—Так значит, у вас будет волчонок? Ну, когда-нибудь может быть,— поинтересовалась я.

—Да! Фил говорит, что волчья сущность в полукровках проявляются всегда, и даже с четвертью волчьей крови малыш будет волчонком,— она улыбалась как сумасшедшая.— Правда, это меня пугало сначала, но теперь я успокоилась. Фил ведь знает, что нас ждёт.

—А как это проявится?— включилось мое любопытство.

—Ничего страшного. Примерно до года это вообще не заметно, обычный ребенок. Даже как волка его никто не почувствует, только после года, плюс-минус пара месяцев. А лет в шесть появляются внешние признаки. Но подробностей я пока не знаю. Потом выведаю у Фила — расскажу. Ладно, о детях пока рано. А вот свадьба, между прочим, через две недели. Ты мне поможешь с платьем и вообще?