– Господин Ираталь, – негромко сказал Алестар, – мы, пожалуй, не будем задерживаться. Поплывем сразу домой. Хватит на сегодня.

– Разумно, ваше высочество, – поклонился начальник охраны. – Прикажете поменять вам салту на свежего?

– Нет, на этом доплыву, – Алестар ласково погладил зверя по могучей спине перед седлом. – Он уже передохнул. Проплывем восточным краем, хочу показать равнину… избранной.

Почему-то звать ее так было легче, чем по имени, его Алестар так и не мог себя заставить произнести. Джиад… Джи-ад…

Ираталь снова поклонился, двуногая – Джиад! – глянула вопросительно, однако послушно тронулась вслед за Алестаром и воссоединившимися братцами.

– Увидишь, – пообещал Алестар, огибая по широкой дуге и надоевших своим гвалтом высокородных, и огромную сеть с шевелящимися внутри салту, что уже медленно плыла на натянутых канатах.

Они проплыли назад, а потом свернули влево: над котловиной к ее восточной стороне, противоположной той, с которой смотрели зрители. Двуногая молча поглядела вниз, на огромную толщу воды, едва пронизанной лучами светила. Там, в скалах, уже наступали глубокие сумерки, и острые пики казались еще более зловещими.

– Ираталь каждый раз просит отца не пускать меня на охоту загонщиком, – сказал Алестар, сам удивляясь, что это его разобрало поговорить. – Говорит, что опасно.

– Разве нет? – бесстрастно спросила двуногая.

– Конечно, опасно, – фыркнул Алестар. – Охота – опасна, арена – опасна, выплывать далеко за город – опасно, объезжать салту – тоже опасно! А что не опасно? Ловить медуз длинным сачком? Или водоросли в садах собирать? Так там тоже краб может ущипнуть. Ладно, ерунда это… Смотри!

Они достигли края котловины – скалистого узкого хребта, и на другой его стороне открылось зрелище, от которого у Алестара всегда замирало сердце. Бескрайняя пологая равнина, ниже хребта, но выше дна котловины. Отсюда, сверху, было хорошо видно песчаное дно, кое-где бугрящееся камнями: не такие острые, как скалы в котловине, они сыто круглились зелеными от мха боками. Были там и рыжие, и серые, и темные валуны, между ними сновали рыбы и прочая живность, и все это уходило в неизмеримые дали, рассеченные почти на границе видимого тремя огромными темными пятнами.

– Ох, – выдохнула двуногая, распахнув черные глазища в явном восторге.

– Видишь темное? – подсказал Алестар. – Это вулканы. Три Спящих Брата, граница между нами и Суаланой. Вот с этой равнины мы и пригнали салту. Еще несколько дней – и ушло бы стадо к соседям, да и так пришлось повозиться. Ну все, поплыли домой.

Он круто повернул зверя, снова срезая путь над котловиной, Дару и Кари бдительно прилипли к ним, плывя по бокам и чуть впереди. Двуногая молчала, и Алестар был только рад, ему и самому не хотелось разговаривать. После охоты в крови всегда плещется азарт и злость, которые растворить бы в поцелуях и ласках погорячее. Но с кем? От одной мысли снова уложить на песок двуногую – да хоть бы и на ложе – окатывала холодная мерзкая дрожь. Слишком памятны были синяки на смуглой коже, отчаяние и боль в бездне зрачков, распухшие губы. Санлия? Да, она всегда рада своему принцу, но в последнее время вечно грустит. Она будет стараться угодить, а Алестар чувствовать себя равнодушной дрянью – нет уж. Остальные наложницы и вовсе вызывали только одно желание: отправить их по домам, не дожидаясь свадьбы. Приданое заработали, что им еще нужно?

Алестар глубоко вздохнул, склоняясь ниже к спине режущего воду зверя. И почему нельзя плыть так вечно? Куда-нибудь далеко-далеко, как Исковиаль, решивший доплыть до края мира! И не думать ни о чем: ни о двуногой, ни о заботах, которых никак не снять с отцовских плеч, хоть все счета проверь, ни о Кассии, до сих пор не отомщенной. Ни о чем!

Сумерки догоняли их сзади, погружая море в вечернюю мглу, предвестницу ночного мрака. Проплывая окраинами города, Алестар почувствовал, как желудок сосет от голода. Нащупал флягу с тинкалой, глотнул, обернулся к двуногой, жестом предложив и ей. Та помотала головой. Не голодная, что ли? Или брезгует после него?

Дворец уже сиял вечерними огнями, но Алестар, отведя салту в загон, свернул дальше на скотный двор, бросив:

– Мне присмотреть надо. Хочешь – плыви в комнаты.

Он не ожидал, что двуногая последует за ним, но та неуклюже поплыла рядом. Весь скотный двор заливала радостная суматоха. Высоко громоздились массивные сборные клетки, одни уже заполненные яростно бьющимися дичками, другие еще пустые. Вот несколько рабочих проволокли очередную сетку, подняли ее за края крючьями и растянули в огромной раме, приоткрыв верх. Длинной палкой с петлей захватили в мешанине тел подвернувшийся хвост, вытянули наверх и отволокли салту к нужной клетке, ловко пропихнув извивающегося зверя внутрь.

– Зачем вы их ловите? – спросила подплывшая двуногая. – Разве взрослые приручаются?

– Нет, конечно, – ответил Алестар. – Только мальки. Взрослые идут на убой. Мясо, кожа, кость и зубы – все пригодится. Эй, а ну стой! – заорал он, бросаясь к очередной добыче, что тянули за хвост в клетку. – С ума сошли?

– Простите, ваше высочество, – виновато отозвался слуга. – Недосмотрели. Сейчас в отдельную определим…

– Хвост оторву, – пообещал Алестар. – И завтра с утра каждую клетку проверю! Спаси вас Трое, если там еще такие недосмотры в общих клетках.

– Что не так? – двуногая была любопытна, как молодой салту.

– Самка с брюхом, – хмуро ответил Алестар. – Они ее чуть к самцам не засунули. Те, конечно, не тронут, но она может мальков в тесноте скинуть. Медузы безмозглые, брюхатую самку не разглядеть!

– Я бы не разглядела, – пожала плечами двуногая. – Правда, я не иреназе. А какая разница, если на убой?

– Но не брюхатую же! – возмущенно воззрился на нее Алестар. – Ты что! Ее выпустят. Завтра же. Отвезут осторожно прямо в клетке и выпустят на равнину. Еще и пяток самцов придется отпустить вместе с ней, чтобы было кому охранять и водить молодь. Через пару лет вырастет новое стадо. Убить брюхатую самку – грех перед Морем.

– А-а-а, – облегченно протянула двуногая. – Понятно.

– Там еще несколько должно быть, – сказал Алестар, зорко следя, чтоб зверей растаскивали куда положено. – Не одна же она в стаде брюхатая была.

– А что, кроме принца за этим приглядеть некому?

– Есть. Но мне и самому несложно. А слуги должны знать, что за ними присматривает господин, а не только управители.

– Разумно, – согласилась двуногая. – Ваше высочество, а кто эта Миалара, от которой вы меня столь благородно защитили?

– Издеваешься? – зло спросил Алестар, не сводя глаз с очередной трепыхающейся сетки.

– И не думала, – заверила двуногая с явной насмешкой. – В самом деле, кто?

– Дочь третьего советника Лорасса. Та еще… мурена. Погань завистливая, вечно пыталась между нами с Кассией грязи в воду налить. Очень ей хотелось в моих фаворитках поплавать. Если бы не ее отец…