Правда, когда я понимаю, что Максим не собирается просто оставить наши вещи на пороге, выдох трансформируется в возглас возмущения.

— Алина обещала показать мне свои рисунки, — поясняет он, сбрасывая туфли.

— И лапулечек, — добавляет она, хватает его за руку. — Максим сказал, что не умеет лепить из пластилина, представляешь?

— Уверена, он будет рад взять у тебя пару уроков. Но не думаю, что сейчас лучшее время, малышка. Мы все устали после долгого перелета.

— Я только покажу, — настаивает она и достает из ящика пластиковый контейнер с разноцветными монстриками из пластилина.

Вообще-то, изначально мы лепили буквы алфавита, добавляя каждой глаза, рожки и прочие атрибуты всяких чудищ. Но потом творческий процесс как всегда вытеснил обучающий и у нас получилась целая коллекция ярких монстров “лапулечек”, которые не имели ничего общего с буквами.

— Вот это да! — восхищается Максим, усердно рассматривая каждую фигурку. — А это что, чешуя?

— Это мама делала, — машет она в мою сторону и тут же замирает с отвращением.

— Что такое? — начинаю судорожно вспоминать, где успела накосячить.

Так и не припомнив за собой тяжких грехов, перевожу взгляд за свою спину и вижу яркое зеленое платье. Тот самый костюм елочки для утренника.

Зная, что из поездки мы вернемся впритык и вечером у меня вряд ли будут силы и желание гладить наряд, я подготовила его заранее и заботливо повесила на спинку кресла. Идеальная мать, я считаю.

Вот только дочь, судя по всему, со мной не согласна. Смотрит на него, будто я ей предлагаю мешок из-под картошки надеть на праздник. Я как раз могу похвастаться таким опытом. Жаль, что когда они с Максимом соревновались за звание самого ужасного костюма, я пребывала в слишком большом шоке, чтобы поделиться своим.

Правда, моя минута позора случилась не в детском саду, а на первом курсе университета. Старшекурсники с факультета международных отношений ставили сценку о великой французской революции и им позарез нужна была массовка на роль крестьян. К слову, сэкономили они не только на актерах, но и на реквизите. Поэтому вместо одежды нам выдали те самые холщовые мешки, в которых обычно пакуют картошку и мечи из фольги. Поэтому мне и не понятно возмущение дочери. Платье красивое, пышное. С оборочками и даже стразами. Что ей не нравится?

— Не хочу, — канючит она. — Можно я не пойду на утренник?

— Конечно…, — начинает Горский, а я продолжаю фразу за него:

— Нет. Конечно, нет. Солнышко, я же спрашивала у тебя несколько раз. У тебя была возможность отказаться. Заранее. Тогда твой стишок дали бы кому-нибудь другому и мы бы не подвели ребят. А так представь, все придут на праздник. Красивые, нарядные. Дед Мороз будет, а елочки нет… Ну какой же это Новый Год?

— Но если она не хочет, — снова встряет Максим.

— Тогда нам стоило остаться в Эмиратах еще на два дня, — цежу раздраженно. — Смею напомнить, что мы поменяли билеты только потому что кто-то весьма настойчиво внушал, что пропускать утренник будет безответственно.

— Точно, — подхватывает он и тут добавляет. — Мама права.

— Я знаю, — шмыгает носом Малинка. — Я и не хотела пропускать. Не хочу, чтобы все веселились без меня. Но… я хочу быть принцессой, а не елкой! Я буду этим, как его… посмешищем!

— Никто не будет над тобой смеяться! — заверяет ее отец. — Обещаю. Я что-нибудь придумаю.

Что, интересно? Подкупит детей ящиком конфет? Заклеит мы рты скотчем? Или “включит” сурового босса и проведет с шестилетками серьезные разговор о том, чтобы не смели сменять над его дочерью?

— А ты что, тоже придешь? — округляет она глаза.

— Разумеется, — восклицает Максим. — Как я могу пропустить такое событие? К сожалению, я и так очень много всего упустил, Малинка. Так что нужно наверстывать. Мне бы очень хотелось побольше времени проводить вместе.

— И на ужин сегодня останешься? — деловито интересуется она.

— Нет, сегодня, к сожалению, нет, — вздыхает он. — У меня есть одно очень важное дело. Но завтра, если хочешь мы вместе и поужинаем, и пообедаем.

— Хорошо, — пожимает плечами Алина и начинает складывать монстриков обратно в контейнер.

На пару секунд Максим замирает рядом с ней, будто не может решить, как ему лучше попрощаться — просто словами или уже можно ее обнять. Но в итоге все-таки, аккуратно гладит ее по руке и обещает не опаздывать на утренник.

— Я тебя провожу, — предлагаю, следуя за ним в прихожую.

Он натягивает зимнюю куртку прямо поверх футболки с коротким рукавом, в которой щеголял в жарком Дубае и от этого контраста мое сердце пропускает пару ударов. Меня не покидает мысль, что он скоро снова исчезнет. Несмотря на то, что семь лет назад мы были не на отдыхе, атмосфера все равно была праздничная. Да и для меня, студентки-практикантки, поездка в Сочи была настоящим приключением получше любого отпуска. Но сразу после этого Максим исчез.

Вот и сейчас я не могу отделаться от мысли, что стоит ему выйти за дверь, как последние несколько дней превратятся лишь в болезненные воспоминания. Я снова буду гадать не приснилось мне ли это… Вот только на этот раз, он оставит не одно разбитое сердце, а сразу два.

Нет, он так не поступит. Максим не посмеет причинить боль Малинке. То, что он бросил меня в прошлом не имеет никакого отношения к ней. Уверена, он сделает все возможное для того, чтобы стать настоящим отцом.

— Удачи с твоим важным делом, — выдавливаю из себя, выныривая из этого мрачного потока.

— Спасибо, — кивает он и просовывая ногу в ботинок, отвечает на входящий звонок. — Да, Окси, я же сказал, что скоро буду. Заехал кое-куда по дороге, но сейчас уже направляюсь к вам. Минут через двадцать подъеду.

Я продолжаю улыбаться, стараясь не показать, как меня задели его слова. Его важные планы… Но наверняка то, с какой силой я захлопываю за ним дверь, выдает меня с потрохами.

Глава 51

Дорога до дома Оксаны занимает чуть больше обещанных двадцати минут, но я щедро компенсирую опоздание тем, что взбегаю на восьмой этаж, словно марафонец. Два дня ждал этой встречи. Сотни раз проигрывал в голове предстоящий диалог и пытался предугадать ее реплики.

Эта привычка не раз оказывалась нужной в бизнесе. Полезно, знаете ли, попытаться залезть в шкуру потенциального клиента и задать себе самому сотни вопросов поставив под сомнение каждое свое слово. В таком случае, если во время настоящей встречи один из этих каверзных вопросов все-таки прозвучит, у меня будет подготовлен