— ЧТО?

— а я МОГУ!

она поднялась с кровати, подошла к верхнему ящику комода, застегнула у себя на талии этот ремень и повернулась ко мне — и прямо на меня посмотрел ЗДОРОВЕННЫЙ целлулоидный хуй.

— десять дюймов! — рассмеялась она, выпячивая живот и подсовывая эту штуку прямо мне под нос. — и никогда не опускается, никогда не устает!

— ты мне раньше больше нранилась.

— ты не веришь, что мой старший брат — Хайме Браво, великий тореадор?

о какая — стоит с привязанным целлулоидным хуем и спрашивает меня про Хайме Браво.

— вряд ли Браво имел бы в Испании успех, — сказал я.

— а ты бы имел в Испании успех?

— черт, да я в Лос-Анджелесе успеха не имею. а теперь сними, пожалуйста, этот уморительный искусственный хуй…

она отстегнула его и сложила обратно в верхний ящик комода.

я вылез из постели и сел на жесткий стул, отхлебывая из горла. она себе нашла другой стул, и вот так мы и сидели друг напротив друга, голые, и передавали друг другу бутылку.

— это мне почему-то напоминает старый фильм с Лесли Хауардом, хотя такую сцену они бы ни за что не сняли. это же Хауард в кино по Сомерсету Моэму снимался? БРЕМЯ СТРАСТЕЙ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ?[54]

— я не знаю этих людей.

— правильно. ты слишком молодая.

— а тебе нравился этот Хауард, этот Моэм?

— у них у обоих был стиль. много стиля. но почему-то с ними обоими — часы ли пройдут, дни или годы — в конечном итоге начинаешь думать, что тебя облапошили.

— но у них у обоих было то, что ты называешь «стиль»?

— да, стиль очень важен. множество людей орет правду, но без стиля она беспомощна.

— у Браво есть стиль, у меня есть стиль, у тебя есть стиль.

— умнеешь на глазах.

потом я снова залез в постель. за мной — она. я попробовал снова. ничего не вышло.

— сосешь? — спросил я.

— конечно.

она взяла в рот и что-то из меня выжала.

я дал ей еще пятерку, оделся, отхлебнул еще вина и спустился по лестнице, перешел через дорогу к заправке. аккумулятор зарядили полностью. я заплатил работнику, выкатил машину задним ходом, дернул по 8-й авеню. 2 или 3 мили за мною висел легавый на мотоцикле. в бардачке у меня лежала пачка КЛОРЕТОВ, я ее вытащил, сунул в рот 3–4, пожевал. лягаш наконец отлип и прицепился к какому-то япу, который внезапно свернул влево на бульвар Уилтшир, не включив поворотника и не просигналив рукой. они заслужили друг друга.

когда я приехал к себе, женщина спала, а маленькой девочке занадобилось, чтоб я почитал ей из книжки под названием «ЦЫПЛЯТА КРОХИ СЬЮЗАН»[55], это был ужас. Бобби нашел картонную коробку, чтобы в ней спали цыплята. он поставил коробку в угол за кухонную плиту. потом Бобби насыпал немного кашки Крохи Сьюзан в маленькую тарелочку и аккуратно поставил в коробку, чтобы цыплята немножко пообедали. а Кроха Сьюзан смеялась и хлопала своими маленькими жирными ладошками.

позже выясняется, что два других цыпленка — петушки, а Кроха Сьюзан наседка — наседка, отложившая чудеснейшее на свете яйцо. вот-те на.

я уложил маленькую девочку спать, зашел в ванную и пустил горячую воду. потом залез в ванну и подумал: в следующий раз, когда аккумулятор сядет, пойду в кино. потом я вытянулся в горячей воде и обо всем забыл. почти.

«»

Президент Соединенных Штатов Америки в окружении своих агентов сел в машину. На заднее сиденье. Стояло темное и ничем не выдающееся утро. Никто не говорил ни слова. Они покатили вперед, и шины шуршали по улицам, все еще мокрым от ночною дождика. Молчание было на редкость необычно.

Они ехали-ехали, затем Президент спросил:

— Послушайте, а ведь это дорога не в аэропорт?

Агенты не ответили. Отпуск был запланирован. Две недели в личном доме. Самолет ждал его в аэропорту.

Снова заморосило. Похоже, опять дождь припустит. Все, включая самого Президента, были одеты в плотные пальто, шляпы; от этого казалось, что в машине не продохнуть. Холодный ветер снаружи не утихал.

— Водитель, — сказал Президент, — мне кажется, вы на неверном пути.

Водитель не ответил. Остальные агенты смотрели прямо вперед.

— Послушайте, — сказал Президент, — может кто-нибудь подсказать этому человеку правильную дорогу в аэропорт?

— Мы не едем в аэропорт, — произнес агент слева от Президента.

— Мы не едем в аэропорт? — переспросил Президент.

Агенты снова затихли. Морось перешла в дождь. Водитель включил дворники.

— Слушайте, в чем дело? — спросил Президент. — Что происходит?

— Которую неделю уже льет, — сказал агент, сидевший с водителем. — Это угнетает. Хорошо бы немного солнышка.

— Я б тоже не отказался, — подтвердил водитель.

— Что-то не так, — сказал Президент. — Я требую знать…

— Вы больше не в том положении, чтобы требовать, — ответил агент справа.

— Вы имеете в виду?.. — начал Президент.

— Мы имеем в виду, — ответил тот же агент.

— Это покушение? — спросил Президент.

— Вряд ли. Старомодно.

— Тогда что…

— Прошу вас. У нас приказ ничего не обсуждать.

Они ехали так несколько часов. Дождь не прекращался. Никто не произносил ни слова.

— Теперь, — произнес агент слева, — еще один круг и сворачивай. Хвоста нет. Дождь нам очень помог.

Машина еще немного покружила и свернула на узенькую грунтовку. Было грязно, колеса то и дело скользили, проворачивались, потом снова отыскивали опору, и машина продвигалась вперед. Человек в желтом дождевике посветил фонариком и направил их в открытые ворот гаража. Место уединенное, вокруг много деревьев. Слева от гаража стояла небольшая ферма. Агенты открыли дверцы машины.

— Выходите, — велели они Президенту.

Президент повиновался. Агенты тщательно обступили Президента, хотя вокруг не было ни души на многие мили, если не считать человека с фонариком и в желтом плаще.