– Но ведь ты не позволишь ей содрать с тебя кожу и съесть живьем?

– Только не на первом свидании, – пообещал Спенсер.

Эмма вновь взяла в руки вилку. Еда была слишком вкусной, чтобы позволить ей остыть.

– Но ты будешь продолжать для меня готовить?

Спенсер улыбнулся.

– Конечно.

Позже тем же утром клинику навестила Мисси Торнтон с формой для запеканки в руках, и Эмма вздохнула.

– Что случилось сегодня, Мисси?

– Ничего. Просто хотела принести вам это.

Эмма заглянула внутрь и остолбенела.

– Это том ям кунг. Горячий острый суп с креветками.

– Тайская еда домашнего приготовления? – удивилась Эмма.

– Стоун говорил, что вы очень по такой скучаете. Племянница провела лето в Таиланде и привезла оттуда потрясающие рецепты. – Она постучала пальцем по форме. – Это, конечно, вы мне вернете.

С этими словами Мисси развернулась и пошла прочь.

Эмма все еще ошеломленно смотрела на керамическую форму, когда возле клиники остановилась Харли. Она поцарапала палец о ржавый гвоздь, и теперь ей требовался противостолбнячный укол. В благодарность она смазала петли у дверей и отремонтировала грузовик.

В это утро Эмма приняла еще трех пациентов, и никто из них не попросил настоящего доктора и не предложил проконсультироваться с ее отцом. К тому же каждый заплатил чеком или наличными.

Проклятый город. Он проник внутрь и украл ее сердце, стоило ей только отвернуться. Ох как нехорошо.

Эмме просто необходимо было прогуляться.

В обеденный перерыв она поехала навестить отца. Ей хотелось заполучить наконец его медицинскую карту, чтобы понять, когда он сможет вернуться к работе, а она – к своей жизни. К жизни, в которой не было милых, но слишком назойливых пациентов, знающих все о ее жизни и бизнесе. К жизни, в которой не было высокого и сексуального Уайлдера, чей образ преследовал ее каждое утро и каждую ночь.

Эмма нашла отца у дома. Разложив костер, он чистил форель, которую только что поймал в озере. На нем были привычная шляпа и жилет, от которых исходил запах сырой рыбы.

– Как раз вовремя, – с улыбкой произнес доктор Синклер. – Вот, хочу пожарить на обед. Как тебе нравится: недожаренная или сильно прожаренная?

– Извини, но вообще-то у меня совсем нет времени на обед. Я просто хотела посмотреть твою медицинскую карту и заключение лечащего врача.

– А…

И ничего больше. Эмма с минуту смотрела на отца, а потом вдруг задала вопрос, который вовсе не собиралась и не хотела задавать.

– Почему ты никогда не говорил, что приезжал в Нью-Йорк повидать меня?

Доктор Синклер замер, а потом посмотрел на рыбу.

– Средней прожарки. Никто не любит пересушенную рыбу.

– Папа.

– Здорово. – Доктор Синклер поворошил угли. – Ты помнишь, как меня нужно называть. – Он подвинул дочери стул. – Отличное начало. Так почему бы тебе не сделать следующий шаг и не присесть?

Эмма посмотрела на отца, а потом прошла мимо него и направилась к дому. На квадратном кухонном столе лежали две толстые папки. Открыв одну и поняв, что это и есть медицинская карта, Эмма схватила папку, вернулась к костру и опустилась на стул.

Отец начал готовить рыбу к тому, чтобы положить на решетку, но Эмма открыла папку, и его руки замерли. Она начала читать и почувствовала на себе его взгляд.

Скоро Эмма поняла, почему он так себя ведет. Она подняла голову, не в силах скрыть осуждения.

– Ты сказал, что это был небольшой сердечный приступ. Небольшой!

– Кажется, я никогда не употреблял это слово. Да, точно, не употреблял.

– Ты гулял в горах. Позвал Ти Джея на помощь. Но того не было в городе, поэтому приехал Стоун. – Голос Эммы заметно задрожал. – К тому времени как он добрался до тебя, ты уже не дышал. Ему пришлось делать тебе массаж сердца. – Почему Стоун никогда не упоминал об этом, Эмма не могла понять. – Тебя на вертолете переправили в больницу Южного побережья. Врачам пришлось дважды тебя реанимировать.

– Да.

– Ты чуть не умер.

– Да.

Эмма захлопнула папку.

– Ты не собираешься возвращаться на работу. По крайней мере, в ближайшее время.

Отец медлил с ответом, и Эмма затаила дыхание. Господи. Господи, она не хотела слышать ответ, потому что он изменит всю ее жизнь. Она знала это.

– Нет, – очень тихо произнес доктор Синклер. – В ближайшее время я на работу не вернусь.

Эмма вскочила на ноги и принялась расхаживать по крыльцу. Только доски поскрипывали под ее ногами.

– Ты должен был мне сказать.

– Да, должен был.

– Пап. – Эмма прижала пальцы к глазам, а потом уронила руки. – На что ты рассчитывал? На то, что я останусь? Навсегда?

– Ну… – Перед его улыбкой просто невозможно было устоять, только вот Эмма не могла – не хотела – позволить, чтобы она ее очаровала. – Мужчина имеет право надеяться, что его единственный ребенок захочет унаследовать семейное дело.

О нет. Нет, нет, нет… Это было гораздо хуже, чем Эмма себе представляла. Она ошеломленно смотрела на отца. Не в силах найти слов, девушка медленно развернулась. Вокруг было тихо: ни автомобильных гудков, ни гула электронных приборов – ничего, только тихий шум ветра да редкие крики птиц.

Все это так отличалось от ее дома.

– Я никогда не думала о том, чтобы сюда переехать.

– Теперь я это понимаю.

Отец был разочарован, печален, и это разрывало Эмме сердце, поскольку она могла лишь догадываться, какую боль причинила ему эта мысль и осознание того, что он еще не скоро сможет начать работать.

– Пап, а ты не думал продать клинику?

Доктор Синклер ничего не ответил, и у Эммы упало сердце.

– Я могла бы проследить за тем, чтобы ты получил за нее хорошие деньги, – заверила отца Эмма. – И сможешь всю оставшуюся жизнь удить рыбу или делать все, что захочется.

– Я знаю. Послушай, Эмма. Все в порядке. Не волнуйся насчет этого. Я все улажу.

– Не хочу тебя торопить, но как ты это сделаешь? Как все уладишь?

– Я пока не знаю.

– Это только что пришло тебе в голову? Нужно планировать свою жизнь, папа.

– Нет, – очень мягко возразил доктор Синклер. – Это ты любишь все планировать, ты любишь, когда все разложено по полочкам.

– Совершенно верно. Но скажи, ты ожидаешь, что я останусь здесь, пока не примешь какое-нибудь решение?

Доктор Синклер отвернулся от дочери, подтвердив тем самым ее опасения.