Да. И другого пути нет.

– Эмма…

– Не надо. – Легкий ветерок взъерошил волосы Эммы, и она откинула их с лица. – Ты беспокоишься о нем. Это хорошо. Я знаю, как ты ему предан. И это делает тебя достойным доверия.

Стоун смотрел на Эмму, и ему совсем не нравился поворот, который приняла их беседа.

– Но не для тебя?

– Честно? Не знаю.

– Знаешь, что я думаю? Ты используешь это как оправдание своему побегу от того, что происходит между нами.

– Во-первых, между нами ничего не происходит. Мы географически недоступны друг для друга, помнишь? А во-вторых, неужели ты действительно думаешь, что я использую здоровье отца в качестве оправдания?

– Я думаю, ты делаешь все для того, чтобы выбраться отсюда. Подальше от этого эмоционального аттракциона, коим является наш город. По сравнению с ним Нью-Йорк настоящая мертвая зона. Никаких эмоций, никаких личных привязанностей.

– Не надо, – натянуто произнесла Эмма. – Не надо меня заводить. Я приехала сюда ради него. Господи, неужели ты этого не понимаешь? Он во мне нуждался, и я приехала.

– Но при этом ты в нем совершенно не нуждаешься. Это ты хочешь сказать?

Эмма раздраженно вздохнула и вновь принялась ходить.

– У меня много всяких не слишком хороших черт характера, Стоун. Я дотошная, помешана на работе, совершенно не выношу конкуренции…

– Упрямая…

Губы Эммы дрогнули.

– И это тоже. – Она остановилась, вздохнула и закрыла глаза. – Ты прав. Я ищу оправдание, чтобы взвалить вину на тебя. Хотя на самом деле ужасно благодарна тебе за то, что оказался рядом в тот день. И мне плевать, по какой причине умолчал об этом. Я спорю с тобой, потому что… потому что трусиха.

– Чего ты боишься?

– Уехать от тебя.

Стоун вздохнул и подошел ближе.

– Так не уезжай.

– Я должна. Я уезжаю, Стоун. Уезжаю. И хочу, чтобы мы оба это понимали.

Чувствуя себя так, словно только что проглотил наждачную бумагу, Стоун кивнул.

– Я это понимаю. А не рассказал я тебе потому, что это должен был сделать он, а не я. Я не хотел причинить тебе боль. Мне он дорог, но ты тоже дорога. Очень.

– Даже несмотря на то что я уезжаю?

– Даже несмотря на то что ты уезжаешь. – Стоун заставил себя улыбнуться. – Думаешь, если ты произнесешь это достаточное количество раз, мы привыкнем к мысли об отъезде?

– Да.

Предельно честно. Стоун подошел еще ближе. Он устал спорить с Эммой. К тому же у них оставалось не так много времени, чтобы тратить его на споры.

– Давай-ка перестанем выяснять отношения на парковке.

Эмма старалась держать себя в руках, но проиграла битву, и ее губы изогнулись в еле заметной улыбке.

– Не знаю. Мне это нравится.

Господи, как же Стоун любил эту улыбку.

– Давай-ка вместо этого поцелуемся.

Стоун протянул руку, чтобы коснуться подбородка Эммы, и поморщился.

Взяв его руку, Эмма внимательно ее осмотрела.

– У тебя заноза.

– Подумаешь.

– И уже распространяется инфекция.

– Позже. – Стоун попытался наклониться, чтобы ее поцеловать, но Эмма хлопнула его по груди.

– Подожди-ка. – Она достала из грузовика свою черную сумку. – Иди сюда, если только… – Она вскинула бровь. – Обойдемся пластырем, или хочешь, чтобы я залила рану медицинским клеем?

– Ха-ха. Со мной все в порядке.

– Будет. Потому что все необходимое у меня с собой. – Эмма похлопала по сумке и ободряюще улыбнулась. – Иголок не будет, обещаю. – Не дожидаясь, пока Стоун протянет руку, она схватила ее сама и принялась рассматривать. При этом она тщательно прятала за спиной пинцет, и Стоун развеселился.

– Думаешь, я боюсь?

– Нет. Я знаю, что ты не боишься. – Эмма немного помолчала. – Я размышляла над тем, что ты сказал мне прошлой ночью.

Стоун почувствовал, как кожа на его ладони слегка натянулась.

– О чем именно?

– О том, чтобы я впустила тебя в свою душу. – Эмма оторвалась от раны и посмотрела Стоуну в глаза. – Особенно о том, что я не завязываю отношений.

– О, мне больше нравится мысль о том, чтобы ты впустила меня в себя.

Она рассмеялась, а затем склонилась над его ладонью, и когда ее грудь коснулась его руки, он утратил способность мыслить здраво.

– Знаешь, когда ты говоришь таким тоном… – пробормотала Эмма. – Это звучит…

Кожа на ладони снова слегка натянулась, но Стоуну уже не было до этого никакого дела. Его теперь беспокоила совсем другая часть тела, которая внезапно пробудилась к жизни.

– Это звучит?..

– Грязно.

– Считаешь секс грязным занятием?

Эмма снова потянула, а потом провела по ладони Стоуна пальцем, внимательно следя, что делает.

– Твои раны быстро затягиваются.

Стоун схватил Эмму за запястье, когда та собиралась отвернуться.

– Как ловко ты сменила тему.

Эмма улыбнулась.

– Я в этом профи. Занозу я вытащила.

– Спасибо.

– И нет. – Она увернулась от руки Стоуна. – Я не считаю секс грязным занятием. Хотя кое-какие неприличные моменты были.

Стоун улыбнулся.

– Да уж. – Он посмотрел на свою ладонь, ощущая, как колотится сердце из-за попыток сделать вид, будто мысль о скором отъезде Эммы вовсе его не волнует. – Прекрасное обращение с пациентом, доктор Эмма.

– Работаю над собой.

Стоун вскинул голову и внимательно на нее посмотрел.

– Так вот что это было? Ты заигрывала со мной, чтобы отвлечь от того, что делала с моей рукой?

– Именно заигрывать я не собиралась. Но да, ты прав, я пыталась тебя отвлечь.

– Отлично получилось. Секс всегда отвлекает. Но почему ты вдруг сменила тактику?

Эмма вздохнула.

– Я наблюдала, как Спенсер обращается с пациенткой, которой нужно было наложить швы. У него получилось лучше, чем у меня.

– А… – Теперь все встало на свои места. – Все дело в конкуренции.

Эмма поморщилась.

– Мне понравилось выражение лица пациентки. Она… она прониклась к доктору симпатией. Ей захотелось завязать с ним отношения, потому что он помог ей почувствовать себя лучше.

Тронутый до глубины души, Стоун взял Эмму за руку.

– Знаешь, мне нравится в тебе эта новая черта.