– Я не могу понять твою мать, – сказал Крост, когда я устроилась в его руках. – Единственное существо, чьи мотивы, цели и поступки мне непонятны. Это некая… совершенно иная форма разума. Все же мы с тобой похожи на смертных, пусть и обладаем большей силой и бессмертием, а она… Не знаю.

– Она растила меня как собачку нужной породы. Я сходила с ума, когда она умирала. Мне было так страшно, а она просто играла роль, чтобы заставить меня очутиться здесь.

– Да. Так бывает. Не всегда везет с родителями. Не всегда тебя любит тот, кого любишь ты. Но ты напрасно боишься остаться одна. Я люблю тебя. Ты мой близкий человек. Я не играю с тобой и не выращиваю… то есть, возможно, когда-то я и считал, что могу вырастить себе жену, но я… м-м-м… пересмотрел жизненные принципы. Но не собираюсь пересматривать отношение к тебе. Что бы ни происходило, я люблю тебя.

– А должен ненавидеть. – Я снова всхлипнула и спрятала нос в воротнике черной походной куртки Кеймана.

– Тебя нельзя ненавидеть.

– Даже когда я капризничаю и косячу?

– Так делают все дети. И будь у меня ребенок, он бы тоже бунтовал, я думаю. Сбегал, нашел бы себе какую-нибудь пару, от которой я пришел бы в ужас. Поджигал библиотеки, чуланы, превращался в дракона, рвался работать на сомнительной работе и спал на лекциях. Все это не делает тебя плохой. Просто иногда… выводит из себя. Но не значит же, что я тебя не люблю.

– Как можно любить ту, кто убивал каждую, на которую ты посмотришь? Кто разрушил твой мир?

– Это была не ты.

– Я. И мы оба знаем, что я.

– Хорошо, я не так выразился. Ты изменилась. И тогда, и сейчас. И ты все равно девушка, в которую я когда-то был по уши влюблен. Это не вычеркнуть, не стереть. Ты мой единственный родной человек.

На этом я не выдержала. Слезы давно перестали замечаться, а вот то, что все это время сидело внутри, непрерывно ныло, наконец-то прорвалось наружу.

– Мне надо тебе кое-что сказать.

– Говори.

– Когда я умерла во второй раз и видела маму, она кое-что рассказала. О ребенке. Она сказала, что мы с тобой должны были поддерживать Штормхолд, что Акорион – частичка хаоса, вырвавшаяся случайно, кусочек моей души. И что в ее планы не входили дети. Богов должно быть двое. Даже если бы ты не убил… она не позволила бы ребенку родиться. Или жить.

Я подняла голову и вдруг поняла, что мои губы слишком близко к его. Искушение было таким нестерпимым, что я подалась вперед. Отключить голову, потянуться к единственному человеку, который еще не видел во мне монстра с жуткими крыльями, – разум бессилен против хаотичного метания страхов и чувств.

Что-что, а целоваться Кейман Крост умел. Мы делали это и раньше, но то были короткие поцелуи, совсем не напоминающие этот. С возвращением воспоминаний одновременно стерлись границы между преподавателем и учеником, между богом и смертной девушкой, пусть и с душой Таары где-то внутри.

Поцелуй, неторопливый и необычно волнующий, кажется, длится бесконечно долго. Но на самом деле проходит всего несколько секунд.

Потом меня буквально вытолкнули в реальность. В прямом и переносном смысле: губам стало холодно, а Крост мягко, но настойчиво меня отстранил. Впрочем, не разомкнув руки, так что совсем тепла меня не лишили.

От удивления открылся рот.

– А…

– Бастиан – мой ученик. Нельзя так поступать по отношению к нему. Даже если он полный придурок.

– Я ему не нужна.

– Вот мы и перешли от общей темы «меня никто не любит» к конкретным нюансам. Если бы была не нужна, он бы не прилетел сюда в ночи.

– Ты же сказал, что это важно для Брины.

– Я? – Кейман, кажется, удивился совершенно искренне. – И в мыслях не было. Но это в духе ди Файра: свалить ответственность на другого.

– Тогда зачем он прилетел?

– Полагаю, сам не знает. Непросто признать, что девушки, в которую ты влюбился, нет в живых, когда вот она, ходит, смеется, смотрит своими глазищами. Он не понимает, кто ты. Как и ты. Но это очень далеко до «не нужна», хотя не исключает вероятности и такого исхода. Поэтому я не собираюсь отказываться от своих слов, но пользоваться тем, что ты ищешь тепла, не буду. Однажды, когда я сочту тебя достаточно взрослой, то повторю предложение, которое сделал при первой встрече.

– Что?! – Я вскинула голову и свалилась бы на землю, если б меня не держали.

– А что? Секс без обязательств. Очень удобно.

– Да ты мне деньги предлагал!

– Да? Точно. Деньги тебе уже не нужны… диплом придется все равно выдать… что ж, у меня еще есть время придумать аргумент.

– Дурак, – буркнула я и ткнула Кроста под ребра. Просто так. Из вредности.

Показалось, грохот воды стал тише, он звучал словно в отдалении и вдруг затих. Когда я подняла голову, чтобы вытереть слезы, и огляделась, то ахнула, поняв, что мы сидим посреди леса. И от входа в подземный мир не осталось и следа.

Ну вот. Пути назад нет, сделан еще один шаг по дороге к неизвестности… или неизбежности. Когда появится очередная душа – вопрос времени. Лучше быть к этому готовой.

– Идем. Надо вернуться в отель, пока без нас его не разнесли.

– Можно я поброжу в округе?

Мне не хотелось возвращаться в комнату и делать вид перед Аннабет, что все в порядке. Как же сейчас не хватало собственной комнаты! Где можно порыдать вволю, покидаться вещами, поскулить под одеялом без опасений, что соседка сочтет тебя идиоткой или сольет горячие сплетни в ближайший журнал.

Но Кейман не мог позволить пока еще адептке его школы бесцельно шататься в жутком лесу.

– Поспишь у меня. Не будем тревожить адептку Фейн, завтра тяжелый день и непростое задание.

– А ты?

Почему-то меня бесила мысль, что он пойдет к Яспере. Хотя было бы неплохо, если бы она наконец перестала меня ненавидеть, поняв, что в борьбе за Кеймана я, увы, потерпела сокрушительное поражение. А еще точнее, даже не вступала в нее, в эту борьбу.

– А я буду работать. Ты не давала мне войти в кабинет весь день. А я как раз хотел писать ваши табели. Радуйся, что остальные не в курсе, почему их оценки еще не приносят им бонусов.

К счастью, идти по лесу в гордом одиночестве, сжираемой глухой тоской, не пришлось. Меня не только высушили, но и взяли за руку. Как нельзя кстати, надо заметить, потому что я понятия не имела, куда забрела и как отсюда выбираться.

– Можно я кое-что спрошу?

– С каких пор ты стала спрашивать? – хмыкнул Кейман.

– Я всегда спрашивала.

– Спорим, врешь?

– Спорим, а как проверить? Да я даже разрешение залезть в дело Аннабет спросила!

– И я не разрешил. А ты влезла.