– Эй! Ренсен!

Однокурсник нехотя оторвался от сыровяленого мяса и, одним махом допив вино, направился к нам.

– Чего тебе, Шторм? Я не буду с тобой танцевать, я не зоофил.

Делиться умозаключениями резко расхотелось. Правда, потом я решила, что еще меньше мне хочется сотрудничать с Ясперой или Ареном Уотерторном, но от этого не сбежать, поэтому пришлось умерить пыл и сказать:

– Тебе ничего не кажется странным? Нам выкатили выпивки больше, чем положено, все преподы куда-то свалили.

– Намекаешь на что-то?

Все же он был изрядно пьяненький, как и все остальные, потому что говорил про зоофилию, а глазками шарил по вырезу моей рубашки, словно надеялся, что вот-вот в нем появится еще что-нибудь интересное.

– Провожу опрос общественного мнения. Не кажется ли тебе это подозрительным.

Потому что объективно Ренсен – лучший, пусть иногда и придуривается или трусит. И если он сейчас скажет, что у меня паранойя, возьму еще бокальчик вина, сяду на диван и поболтаю с Аннабет. Не уверена, что готова зарыть топор войны, но после двух бокалов согласна хотя бы присыпать его земелькой.

– У тебя паранойя, Шторм, – заключил Ренсен, смерив меня насмешливым взглядом.

Жаль, что паранойя – не Санта-Клаус и не исчезает, когда в нее не верят. Я поднесла бокал к губам, все еще мучаясь сомнениями, а Ренсен потянулся за креветкой. И в этот момент окно рядом с нами разбилось, а запястье парня обвило длинное и тонкое блестящее от влаги щупальце.

Аннабет завизжала, а я схватила со стола кулинарные ножницы, которыми вскрывали панцири лангустинов, и отчекрыжила щупальце одним движением. Его конец, обвивавший руку Ренсена, истошно задергался, но тут же вспыхнул пламенем – подключились огневики.

– Позову магистра! – пискнула Аннабет и рванула к лестнице.

Я не стала делиться мыслями, что вряд ли она кого-то дозовется, решив, что пусть сбежит куда подальше от самого пекла, которое сейчас здесь начнется.

– Как они прошли щит?! – спросил кто-то в толпе.

В разбитое окно уже лезла охапка щупальцев и усов, как будто целое стадо левиафанов пыталось проникнуть в гостиную через небольшой проем. Но это были не левиафаны.

– Так-так-так. Надо вспомнить, как его убить, иначе он вскроет дом, как консервную банку, и полакомится нами.

– Кто?! – истерично поинтересовался пьяный почти в дрова Корви.

– Баон.

– Баон?!

Кто-то из числа умненьких содрогнулся, а Корви стошнило. Правда вряд ли потому что он вспомнил, что такое баон. Просто кому-то надо помедленнее жрать и поменьше пить.

Дом затрясся, как будто рядом прыгало стадо мамонтов.

– Это такая тварь, нечто среднее между слоном, медведкой и пауком. Здоровенная хрень на толстых ногах, с панцирем, из-под которого лезут длинные щупальца.

– Насколько длинные? – спросила огневичка Шанен.

– Ну… настолько, что он может лезть ими во все окна одновременно.

Собственно, этим баон и занялся. Звон стекла заглушил остальные крики. Пока еще единичные щупальца тянулись к сгрудившимся посреди комнаты адептам. Тварь проверяла, кто прячется во вкусном домике и не опасно ли лезть внутрь. По конечностям швырялись огненными шарами и другой магией, поэтому пока что жрать нас не спешили.

– Он сейчас сменит тактику, – предупредила я. – Под панцирем обычно живут мелкие стрилги. Если баон не может добыть еду, то он ложится неподалеку и выпускает на подмогу щупальцам стрилг. И тогда нам будет худо.

– Откуда ты это знаешь, ты же на пары не ходишь?! – взвыл Ренсен.

– Тебе серьезно это сейчас интересно? – рявкнула Шанен. – Знает – и молись, чтобы не напутала! Что будем делать и где магистр Крост? Корви, да прекрати ты блевать!

– Давайте скормим его баону? Отстанет от нас, и никто даже не расстроится, – пробормотала я под стоны бедного перебравшего парня.

Хотя тогда нам не зачтут практику.

Тем временем Ренсен взял себя в руки, и, надо сказать, я с удовольствием отдала бразды правления. Никогда не хотела быть Фредом в Скуби-команде.

– Ладно, ребят, без паники, – сказал Ренсен. – Аннабет пошла за магистром, и я…

– Доступ на второй этаж перекрыт, – тут же объявила вернувшаяся Аннабет.

Она ойкнула, когда ее лодыжку обвило щупальце, но прежде, чем я успела среагировать, довольно бодро заморозила его и разбила каблуком.

Да, не лучшее время, чтобы задумываться о потенциале девушки, которую я знаю почти три года, но при этом ни разу не видела, чтобы она колдовала.

– Крост закрылся от нас на втором этаже?! – удивился кто-то. – Или они там все уже мертвы?

– Да ладно вам, мертвы, у них хорошая вечеринка. Очевидно же, что это экзамен, – сказала я.

– Какой экзамен, он через неделю!

– Во-во-во! – Я заорала, тыкая пальцем в очередную партию щупалец, пошедших в атаку. – Ему это скажи! Слышь, ты, у нас через неделю экзамен, ты че, календарь потерял?!

– Хватит, Шторм, мы поняли, – скривился Ренсен. – Что там у тебя в голове есть насчет того, как его убить до появления стрилг? Я не помню никаких баонов в учебнике.

Да я вообще думала, их всех истребили! Сколько Акорион их сделал? Пяток, не больше. Где Крост его откопал? Нового, что ли, вырастил?

То ли от нервов, то ли от общей абсурдности ситуации я вполне живо представила Кеймана, выгуливавшего на веселеньком поводке ма-а-аленького плотоядного баончика.

Оп – огнем вспыхнули сразу все щупальца, лезшие из окон.

Оп – воображаемый баончик зажевал на прогулке пуделя.

Оп – новая атака, на этот раз прежде, чем потянуться к нам, щупальца расширили проемы, избавившись от остатков стекла.

Оп – в фантазии Кейман заботливо мыл питомцу лапы.

– Шторм!

– Прости. Отвлеклась. Его довольно сложно убить, потому что уязвимое место под панцирем, там его… э-э-э… пусть будет мозг. Панцирь отражает почти всю магию, да и подобраться к нему непросто.

– Круто! Всегда мечтала сразиться с неубиваемой тварью!

– Я могу подняться в воздух и попробовать достать его оттуда, – предложила я. – Но это займет время, и стрилги все же выберутся. Вам придется их поубивать.

– Другие варианты есть? – спросил Ренсен.

– Да. Садимся на пол и дружно ревем. Тогда нас спасет дядя-директор. Правда, выгонит, наверное. Но, думаю, перед этим все же спасет.

– Понятно. Значит так! Народ!

Щупальца вдруг резко втянулись обратно в баона, и в доме стало тихо. Только тишина была какая-то пугающая, гнетущая и тревожная. То была лишь передышка перед новой атакой. Почудилось, что я слышу топот сотен ног – стрилги подбирались к дому.