Эйтин стояла у бойницы и наблюдала за мужчинами внизу, дерущимися на мечах на тренировочной площадке. Шеллон тренировался в использовании клеймора – сабли шотландских горцев – с одним из своих оруженосцев, – кажется, мужчину звали Джервас. Тамлин хлопотала, раскладывая и развешивая вещи Эйтин. Эйтин улыбнулась кузине:

– Тамлин, тебе совсем не обязательно все это делать. Для этого есть слуги. – Она знала, что напрасно тратит слова, ибо кузина редко просила других выполнить работу за нее.

– Мне не трудно. В последние дни у меня столько лишней энергии, что я просто не знаю, куда ее девать. – Тамлин улыбнулась, но улыбка померкла, когда янтарные глаза окинули Эйтин оценивающим взглядом. – Ты беспокоишь меня, дорогая кузина. Ты нездорова?

– Ох, Тамлин, меня засасывает трясина. – Эйтин шмыгнула носом, затем откусила крошечный кусочек сухого яблока, обнаружив, что оно помогает справиться с тошнотой. – Это, может быть, беспокойство… но я боюсь, что беременна. Все признаки налицо. Уна подтвердила.

– Беременна? – потрясенно повторила Тамлин, потом улыбнулась и приложила ладонь к животу. – Я, возможно, тоже.

«Сегодня ночь Белтейна, Майского праздника. Ночь великого волшебства. Оно затрагивает твою кузину в Гленроа и, как в зеркальном отражении, воздействует и на твою жизнь».

– Белтейн? – спросила Эйтин, услышав прозвучавшие в голове слова Уны.

Тамлин кивнула:

– Я увела Шеллона в сад.

Глаза Эйтин расширились.

– Под твоим деревом?

– Да. Яблоневый цвет был таким густым, что усеивал всю землю. На его черной накидке на белых цветах – это было как во сне.

– Неудивительно, что ты светишься от счастья. – Зависть наполнила душу Эйтин.

– Сколько уже, по-твоему, кузина?

Эйтин откусила кусочек яблока.

– Яблоки облегчают тошноту. Я всегда слышала, что утренняя тошнота – признак беременности. Но Уна говорит, бывает, что тошнота накатывает и днем. Тебя уже тошнит?

– Пока нет, но Бесса говорит, что скоро начнет. Так кто же отец и какой срок?

– С Белтейна, – со вздохом призналась Эйтин. Распахнув деревянную ставню пошире, она смотрела на мужчин внизу.

Деймиан учил Моффета, показывая своему сыну, как обращаться с мечом. Закончив, он через голову стянул рубашку и пошел к колодцу. Вытащив ведро воды, вылил себе на голову, потом встряхнулся, словно пес. Когда Моффет засмеялся, Деймиан вытащил еще одно ведро и опрокинул на черную голову сына.

Их смех вызвал печальную улыбку на губах Эйтин. Будет ли Деймиан когда-нибудь делить такие мгновения с ребенком, которого они создали? Она попыталась настроить мозг на ясновидение, увидеть будущее, но не смогла сказать даже, где будет через год.

– Но тебя же не было в Гленроа, во время обряда Майского праздника.

Эйтин печально рассмеялась:

– Можно сказать, что я провела свой собственный обряд.

– Я не понимаю. – Тамлин снова принялась распаковывать платья Эйтин и вешать их в гардероб.

Внезапно Эйтин расплакалась. Тамлин бросилась к ней и обняла, укачивая.

– Ох, Тамлин, я так запуталась и не знаю, как теперь все исправить, как выбраться из этой трясины.

– Ш-ш, милая кузина, а то заболеешь. Наверняка все не так страшно, как ты думаешь.

– Ох, боюсь, что даже хуже.

Шеллон открыл дверь, постучал, потом распахнул ее шире.

– Тамлин, извини, боюсь, надо, чтобы ты поухаживала за своим глупым мужем.

Тамлин ахнула, когда увидела кровь, капающую с его руки.

– Шеллон, что ты сделал?

– Тише, это всего лишь небольшой порез. Я был не слишком внимателен, и Джервас зацепил запястье. Какая-то царапина, а кровь течет как из прирезанной свиньи. Надо, чтобы ты перевязала.

Тамлин кивнула Эйтин:

– Поговорим чуть позже. Извини.

– Иди, позаботься о своем муже, Тамлин. Мои беды никуда не денутся. – Эйтин проводила их взглядом. – Никуда не денутся, еще и умножатся, боюсь.

Нервничая оттого, что придется снова встретиться с Сент-Джайлзом, Эйтин все оттягивала момент, когда придется спуститься вниз и присоединиться ко всем остальным. Говоря по правде, ей хотелось выглядеть как можно лучше, чтобы не так сильно проигрывать в сравнении со своей красавицей кузиной. Когда больше откладывать уже было нельзя, Эйтин расправила широкие рукава своего бледно-голубого платья и открыла дверь, чтобы спуститься к ужину.

Она вздрогнула в испуге, когда обнаружила, что в дверном проеме стоит какой-то высокий мужчина, закрывая проход. Эйтин охватила мгновенная тревога. Кто он? Почему стоит здесь, заполняя собой дверной проем и мешая ей пройти?

– Добрый вечер, любезный сэр. Не соблаговолите ли вы немного подвинуться, чтобы я могла пройти? – Она старалась, чтобы голос звучал спокойно, но что-то в этом человеке, полная неподвижность, с которой он продолжал стоять, заставила ее отступить на шаг. Ошибка. Она увидела дьявольский блеск в его черных глазах. Этот человек питался страхом. Когда она отступила назад, он шагнул в комнату, в свет свечей. Полутени делали его внешность пугающей, но и яркое освещение не помогло рассеять глубинное чувства тревоги. Безумие затронуло его разум. Никогда в жизни Эйтин никого не боялась. Этот человек внушал ей страх.

– Тамлин… – наконец заговорил он, произнеся это имя на выдохе. На пьяном выдохе. Эйтин поняла, что свет оказался у нее за спиной, пряча в тени черты ее лица. Многие ошиблись бы, приняв ее за Тамлин.

Она попыталась обойти его сбоку, надеясь, что он поймет намек, но незнакомец преградил ей путь, не давая уйти. Эйтин остановилась, чувствуя нарастающую панику. Стиснув амулет, она попыталась успокоить поднимающийся страх и прибегла к аристократическому тону:

– Боюсь, вы ошибаетесь. Я не Тамлин. Я леди Эйтин Огилви, баронесса Койнлер-Вуд. Мы с леди Тамлин кузины.

Белые зубы сверкнули в чем-то, напоминающем улыбку, однако больше похожем на гримасу. У Эйтин засосало под ложечкой, а в желудке появился маслянистый желчный привкус.

– Что еще за глупая шутка?! – прорычал он.

Эйтин медленно опустила руку на кинжал в ножнах, висящий на поясе. Ощущение рукоятки в ладони помогло ей вздохнуть чуть свободнее.

– Это не шутка, сэр. Лорд Рейвенхок и лорд Шеллон приехали вместе со мной сегодня утром. Все во дворе замка видели, как Тамлин приветствовала меня. Мы с ней очень похожи, так говорят. Хотя я выше, и волосы у меня с рыжеватым оттенком.

Ей пришлось взять себя в руки, чтобы не вздрогнуть, когда эти холодные, пустые глаза ощупали ее лицо, волосы, тело. Подобие усмешки напоминало оскал голодного волка посреди суровой зимы.