моих делах, пересказано теперь в моем взгляде. Но вот что хочешь сказать мне ты?

Зэорис поставил кубок.

— Да только то, что правды нет в твоих делах. Чего ты пытаешься добиться? Для чего ты собрал вокруг себя стольких братьев, сладкими речами ты их привлек, и гонишь на верную смерть. Ведь ты же убьешь их всех, и что хуже всего, ты это понимаешь.

— Я не ослышался, ты знавал меня убийцей?

— Да, Зеланд, ты убийца.

— Зэорис, — произнес тревожно Исеп.

— Я знаю, что говорю! — воскликнул Зэорис, — ты уже убил их всех! Они все мертвы, все, кого ты собрал, это трупы!

— Свинья! — рявкнул покрасневший от гнева Азенет.

— Тише… — Зеланд великодушно приподнял руку в утихомиривающем жесте.

— Кто это там рот раскрывает? — нахмурился Зэорис.

— Так нельзя продолжать это заседание, — встал хозяин замка, статный мужчина с длинной каштановой бородой и черными густыми бровями, одетый в багровую тогу, — серые братья не должны так общаться между собой, ведь это не сборище каких-то отбросов. В своей обители я не потерплю такого.

Ненадолго воцарилась полная тишина, прерываемая шагами слуг, уносивших блюда и кувшины.

И тогда встал уже Зеланд.

— Позволь и мне сказать.

— Говори, — немного помедлив ответил хозяин замка.

— Я скажу вам от лица всех братьев, вступивших в боевое крыло ордена, вступивших в серую гвардию. Мы, гвардия ордена, верим в свою цель, мы верим в Новую эру, верим в магический народ. Пока нас ловят, пока нас терзают, как преступников в рыцарских казематах, трусливые соглашатели и перевертыши убеждают всех в нужде смириться с мощью совета, кажущейся им непоколебимой. Но для истинных братьев нет ничего непоколебимого, мы пришли в этот мир, чтобы поколебать его основы, мы восстали из пепла самой жуткой войны не для того, чтобы унижаться в этом грязном существовании, какое сейчас влачат люди в катакомбах города. Вы думаете мы, серая гвардия, позволим этому продолжаться? — и почти что с шипением полным самого острого омерзения, он добавил, — мы лучше сдохнем, насаженные на копья и порубленные мечами, чем будем мириться с этой властью.

Но предводители и представители смотрели на Зеланда с тревогой и недоверием. Не выдержав этого, он отшатнулся от холода тех, кого считал когда-то своими товарищами.

Развернувшись, он просто вышел из зала, а следом поднялись и направились к выходу Азенет, Инхерит, Эвлалия и хозяин Змеиной норы.

Только теперь Зеланд начинал медленно терять надежду.

На следующий день он покинул всех и ушел в далёкий храм в горах. Преодолев в короткий срок, в сопровождении охраны из гвардейцев, многие мили, он достиг небольшого каменного фундамента, по краям которого наблюдались лишь укрытые мхом остатки некогда внушительных стен.

Встав на колени среди пробившегося меж камня мелкого кустарника, Зеланд начал произносить едва слышно полные отчаяния слова.

Молитва богу небес тянется беспокойным шепотом, сбивается, вновь становится плавной…

Так он молился с утра и до утра следующего дня.

И когда тусклый рассвет превратился в день, через гвардейское оцепление ворвался гонец и внес весть, и услышал Зеланд.

Чёрное рыцарство вошло в город и захватило главный зиккурат.

Глава VI. Черный рассвет

Глава VI

Черный рассвет

_____

Триумф.

Это будет его триумфом.

В своих вороных с позолотой латных доспехах господарь Государства Черного ордена стоял на краю массивного каменного уступа, подобного вырастающему из чрева горы клыку, под ним же было множество таких же, растущих вверх, а вершина же та звалась Пастью демона.

Пред уступом пролегал изгиб магической трасы. Колоссальная река света лежала здесь в воздухе, источая легкое гудение.

На этом уступе собралась тысяча черных рыцарей, опустив штандарты. Их ровные ряды словно тёмная ткань легли на неровный склон горы.

Клык демона смотрел на равнины, где вдалеке темнели, словно иглы, стволы погибшего леса альвов.

Небо в горах было особенно близким и тяжелым.

Альтиген опустился на одно колено, ощущая себя великим полководцем, загреб горсть сухой почвы в ладонь, а затем посмотрел, как она рассыпается сквозь пальцы латной перчатки. Так и рассыплется доминирование Белого города, ускользая из рук у врагов его, Альтигена, как эта почва, лишенная влаги и жизни, ибо сами они лишено духа истинной жизни. Поднявшись, господарь обернулся и снял шлем.

Из рядов появились неспешно и важно трое магов в черных мантиях, капюшоны скрывали их лица, длинные белые бороды торчали из-под них. Шли же они так, словно вокруг них не существовало ничего.

Небеса потемнели. Сухой гром раздался высоко.

Тысячи мутных глазах засверкали искрами страждущего разума, а руки, пропитанные магией, сжали крепче древки копий. Одна пятая всех рыцарей собралась здесь. Копья их крепки, мечи их заточены, тела их насыщены силой, а воля и разум едины с волей и разумом господина, за которого жизнь отдадут, будучи счастливы.

И оглядев воинство это, Альтиген наконец вновь скрасил свой лик той улыбкой, что свидетельствовала о его власти над ситуацией.

Маги же простерли руки к магической реке, и вылилось из неё русло, медленно, выливался из него светящийся жидкий туман, искры летели, но русло росло, взращивали его маги усилием своей мысли до самого клыка. И к самым ногам господаря протянулся светящийся мост.

И Альтиген ступил на него латным ботинком и, ощутив твердую землю, а когда снова обернулся к войску, то вытащил свой меч и поднял его к небу со словами:

— Мы идем на Белый город!

Воинство один раз стукнуло копьями и двинулось единой массой.

Альтиген пошел по мосту, и рыцари за ним. И огромная река магистрали потемнела.