найденная ею девушка, которая откликнулась на объявление о суррогатном материнстве, и пошел следом.

― Мама, ты не знаешь, что случилось с женщиной, которая должна была явиться на собеседование по поводу рождения ребенка? ― спросил, переступив порог и отыскав взглядом фигуру Виктории.

Мама Вика повернулась в сторону Вероники, будто желая той что-то объяснить.

― Мне все известно, ― услышал я успокаивающий голос Ники. ― Одно из условий, которые поставил Эдуард, предлагая мне должность своей личной помощницы ― это поиск новой кандидатуры…

― Вот как? ― в голосе матери я услышал растерянность. ― Не ожидала, что Эд решится обсуждать этот вопрос с кем-то помимо меня.

― Мама, я помню, как непросто тебе было согласиться. Теперь эта задача с тебя снята, ― поспешил вмешаться раньше, чем Ника успеет рассказать, как я по ошибке принял ее за суррогатную мать и требовал выполнения контракта.

― Спасибо, сынок. Но ты знаешь, что я все равно сделала бы это для тебя. Я на многое готова, лишь бы помочь…

― Мам, я знаю. Спасибо за все. Так что там с той женщиной?

― Сейчас посмотрю почту и вайбер, ― мама Вика приблизилась, погладила меня по плечу. ― Пойду поищу свой телефон.

Пока мать ходила за телефоном, я уселся на табурет и наблюдал за Вероникой. Насколько мог видеть, она складывала грязные тарелки и блюдца в посудомоечную машину. Мне так много хотелось сказать ей! Поблагодарить за то, что не стала вспоминать о проклятом контракте. Признаться, что я ничуть не сожалею о поцелуе и мечтаю повторить его! Но ― не время и не место. Скажу позже, когда останемся наедине.

― Устала? ― чтобы не сидеть в тишине, спросил у Ники.

― Немного, ― призналась она.

― Понравились тебе мои родители?

― Очень! ― на этот вопрос Ника ответила куда более охотно и живо.

У меня даже потеплело на душе.

― Хорошо, ― мои губы невольно растянулись в улыбке.

Вообще, несмотря на все наши противоречия и споры, улыбаться рядом с Вероникой мне хотелось намного чаще, чем раньше. А после сегодняшнего вечера хотелось не только улыбаться.

― Нашла. Она написала мне в вайбере! ― объявила с порога мама Вика.

― И что пишет? ― я был почти уверен, что ничего хорошего.

― Сейчас открою. Ага… так… ее родственники узнали, что она задумала, и запретили, даже пригрозили выгнать из дома.

― Понятно. Чего-то такого я и ожидал. ― За две недели я успел свыкнуться с мыслью, что этот шанс уже в прошлом, так что почти не расстроился.

Мама Вика огорчилась намного больше:

― Мне очень жаль, Эд. Надо было мне не одну, а двух или трех кандидаток сразу найти и пригласить. Может, уже сладилось бы дело.

Она присела на табурет рядом, прижалась виском к моему плечу.

― А может, все-таки передумаешь? Женился бы, сынок. Невесту я тебе скорее найду…

― Мама! ― возмутился я. Таких разговоров между нами еще не было. ― Прекрати! Еще чего не хватало!

― Простите, я выйду, ― сдавленно пискнула Ника, которая как раз закончила возиться с посудой.

― Погоди, Вероника, ― остановила ее мама Вика. ― Вот скажи: ты пошла бы за Эдуарда замуж?

― Мама, прекрати! ― я уже не просто возмутился, а взвился, будто мне в спину всадили заряд соли из дробовика. ― Ника! Ты не обязана отвечать на этот вопрос!

― Спасибо, ― голос помощницы прозвучал еще тоньше, чем до этого. ― Я там, в гостиной…

― Нет. Нам пора. Иди одевайся. ― Оставаться в родительском доме я больше не мог.

Не было сил выносить это давление, эти вечные разговоры про женитьбу и внуков. Если раньше я от них кое-как отшучивался, то теперь они причиняли боль ― слишком сильную, чтобы шутить. Как моя замечательная и проницательная мама этого не понимает?!

― Прости сынок, но я же хочу, как лучше! ― мама Вика всхлипнула.

Ну вот! Я так и знал: теперь она будет плакать, отец будет осуждающе сопеть и вздыхать, подавать ей воду и тайком курить на заднем дворе. И после этого они обижаются, что я стараюсь к ним как можно реже ездить!

― Мам, я понимаю, но давай я сам буду решать, как мне лучше?

― Ладно, Эдик, ладно. Ты только не злись. Мы с папой так за тебя беспокоимся!

Через пару минут я вылетел из родительского дома, как ошпаренный. Ника еле успевала за мной. Я слышал негромкий стук ее каблучков у себя за спиной. Она издали разблокировала дверцы машины. Я мигом нащупал ручку, уселся на пассажирское сиденье, закрыл глаза и нарочно стукнулся затылком о подголовник, пытаясь вытрясти из головы черные мысли.

Ника догнала меня через несколько мгновений. Молча села за руль, завела мотор, выехала со двора.

― Эд, пристегнись, пожалуйста, ― напомнила осторожно.

Только после этого я расслышал, как попискивает сигнал тревоги. Нащупал ремень, вставил фиксатор в разъем.

― Осуждаешь меня за то, как я разговаривал с мамой Викой? ― спросил зачем-то. Мнение Ники, ее взгляд со стороны стали для меня неожиданно важными. Вдруг она поймет что-то такое, чего никак не могу понять я?

Вероника ответила не сразу.

― Не осуждаю, ― проговорила медленно. ― Тебя можно понять, но и Викторию ― тоже. Ни одна домработница не заменит жену. Никакая няня не заменит маму. Речь ведь не о том, чтобы приготовить ужин, убрать или поменять памперс малышу. Это могут сделать наемные работники. Но мама Вика хочет, чтобы ты любил и тебя любили.

― Думаешь, я этого не понимаю?!

― Не знаю. Зато вижу, что ты не даешь себе даже шанса на любовь.

― А он у меня есть? ― во рту стало горько. В глазах появилась резь. Я сглотнул, опустил стекло, впуская в салон ночную прохладу.

― Я верю, что он есть… у всех. ― Уверенности в голосе Вероники, вопреки словам, не было. Похоже, в свой шанс она не верила так же, как я ― в свой.

― Похоже, ты сама сомневаешься в том, что говоришь.

― Твои родители ― разве не пример? ― после небольшой заминки ответила Ника. ― Счастливые семьи есть. Их не так мало. Просто у меня не получилось… а ты и не пытался.

― Нет, не пытался. Не до того было. Думал, никогда не поздно.

― А тебе и не