Тлел костерок. Их небольшой лагерь, устроенный под деревьями, казалось, погрузился в спокойную дремоту. Той ночью ему снился дом. Атис бежал по знакомым улочкам, пробирался через переулки с хибарами, стоящими так плотно друг к другу, что пролезть мог лишь ребенок, перелезал через плетеные ограды, окунался в тень виноградных листьев, закрывающих от солнца беседки, от души смеялся – он был счастлив, ведь вот-вот должен был оказаться у заветной двери, еще чуть-чуть…

Атис проснулся внезапно, вдруг почувствовав, что-то не так. Он лежал на голой земле без сапог и дрожал от холода. Как… как он здесь оказался?.. Почему ноги в грязи?

Неужели?..

Он резко встал. Нет, нет, нет, нет!.. Почему именно сейчас? Он же думал, что у него есть в запасе еще время, почему так не вовремя?!

Его кто-то видел? Атис принялся оттряхивать хвою с брюк. Если кто-то узнает, будет очень плохо, очень. Как далеко он ушел от лагеря?

Наместник скользнул на ближайшее дерево, чтобы осмотреться. Да, отсюда он смог разглядеть костерок, значит, не успел уйти далеко.

В лагере бодрствовал только граф. Завидев Атиса, он нахмурился:

– Где вы были?

– Гулял.

– Без обуви?

– Это полезно для здоровья.

Теодор хмыкнул, но говорить ничего не стал, за что Атис был безмерно благодарен. Все, что ему оставалось, – это надеяться, что случай был единичным. Пока.

Когда они вышли на сторожевой пост «Злотый», представляющий собой одинокую башню, возвышающуюся посреди леса, солнце почти село. Башня оканчивалась смотровой площадкой с сигнальным костром. Сперва пост казался обветшалым и даже заброшенным, пока с разбитого каменного крыльца навстречу путникам не спустился смотритель. Старый Шахин, прикрывающий капюшоном лысеющую голову, шаркая потертыми сапогами, едва смог спуститься с крыльца. Судя по его брюзгливой морде, странников он очень недолюбливал и собирался прогнать прочь, покрывая ругательствами. Ни граф, ни наместник его не заинтересовали – с глазами у него вообще оказалось плохо. Даже когда Атис показал перстень, Шахин долго вертел его в пальцах, словно пытался понять, не обман ли это. Наконец, спустя полчаса возни, смотритель все же впустил их отряд.

Что ж, вид смотрителя многое объяснял – старый летун едва ли мог подняться в воздух, обходясь лишь донесениями с соседнего поста. В башне обнаружилось несколько давно пустующих комнат, которые раньше занимала прислуга, штатный лекарь и резерв чертей. Сколько времени прошло, как «Злотый» сократили? Кажется, лет двадцать, не меньше. Основные обязанности взял на себя сторожевой пост «Косый», что в трех днях пути на север, так что Шахин с его ворчанием остался практически бесполезен.

Люди графа принялись заниматься лошадьми и запасами. Даже Эйлит немного ожила и с некоторым интересом осматривала башню, как клин врезающуюся в прохладное серое небо.

– Мне кажется, девочке немного лучше, – граф кивком указал на Эйлит, безучастно глядящую в огонь. – Отдых пойдет ей на пользу. Я бы посоветовал задержаться здесь еще на день, пока она не придет в себя.

– У нас не так много времени, Теодор. Лишний день – это роскошь, которую мы не можем себе позволить.

– Погода решила все за вас, наместник, – усмехнулся граф и раскрыл пошире створку, чтобы показать, как на улице заморосил мелкий дождь, отчего лошади недовольно заржали и затрясли головами, ведь крыши над ними не было, единственная конюшня сгорела много лет назад.

Атис про себя отругал провинциальных чинодралов: чем дальше от столицы, тем безответственней люд, да и маги тоже. Будь подходящее время – он, наместник гнева Альхорова, лично бы проехался по сторожевым постам и привел все в порядок. Ибо в их деле от этого может зависеть жизнь.

– Зарядил до утра, не меньше. – Теодор закрыл ставни. – Дорогу размыло. Сможем пройти только завтра после обеда, когда она хоть немного просохнет. Но это еще не самое неприятное: припасов хватит всего на два дня пути.

Атис про себя выругался. Шахин питался одной крупой и не мог ничего толкового дать в дорогу, кроме проса. Если бы он знал, как плохо обстоят дела на «Злотом», не повел бы сюда людей. Граф продолжал:

– До Бисной гавани не меньше трех дней пути. С учетом дождя – четыре.

– Этот сторожевой пост последний на нашем пути, – наместник опустился на ступени рядом и после некоторого раздумья добавил: – Нам придется как-то выкручиваться.

– Вы же знаете Дильхейм, тут не угадаешь с погодой. – Граф зажег трубку, затянулся и выпустил кольцо махорочного дыма. – Сегодня дождь, завтра – снег, послезавтра – жара, будто летом. Я бы все же пополнил припасы. Севернее есть деревушка, при ней как раз гостевой дом. Запасемся всем необходимым там.

На том и решили. Если бы только Атис знал…

Дождь и вправду зарядил до утра, а затем и до следующего вечера. Покинуть «Злотый» они смогли только спустя два дня и сразу отправились в сторону гостевого дома, про который упоминал граф. Припасы экономили как могли, но те все равно заканчивались. И людей, и животных истощила непогода, и теперь все мечтали только о постели и горячей, жирной пище. До Бисной гавани оставалось еще два дня пути.

«Хромой олень», так назывался гостевой дом, в котором они поселились на ночь, чтобы пополнить запасы. Содержала его вдовушка (так любовно звал ее граф), с этим местом ее связывала одна очень трогательная история: именно здесь двадцать лет назад ее покойный муж застрелил из лука оленя, который из-за хромоты не смог от них убежать. А так как они из-за долгого пути были очень голодны, оленье мясо пришлось очень кстати. Тут же и решили строить. От дороги недалеко, до Бисной гавани – рукой подать, да и вид на море крайне приятный.

Вдовушка была женщиной строгой, чистоплотной, однако изголодавшейся по мужской ласке. Стоило Теодору попросить ее о том или ином, как она сразу же начинала широко улыбаться и страстно потеть, обещая достать все, что господину угодно. Муж ее умер восемь лет назад на охоте – задрал бешеный кабан, детей же звезды не даровали, и пришлось ей вести все хозяйство в одиночку. В соседней деревне она наняла двух девок, потому что девицы из гавани, по ее словам, все «поднимай подол», и паренька то ли по кличке, то ли по имени Маркуша, потому что все ребята из гавани «с молока сразу на пиво». Мальчишка крутился вокруг лошадей, так рьяно помогая солдатам, что один раз