любил много лишнего шума), — Любовь Васильевна, а ты разве забыла, что я взял тебя вчера на поруки?

— Я помню, но…

— Ты хоть понимаешь, что это значит, Люба?

— Ну, что я не должна ничего плохого делать… — неуверенно сказала я.

— Это означает, что у тебя подписка о невыезде вообще-то, — скривился Пивоваров.

— Но это село находится в нашем районе, — попыталась возразить я.

— Оно-то так! — проворчал Пивоваров. — Если бы всё в этой опеке было нормально, то мы бы с тобой обязательно вместе поехали. А раз они там переругались, так этот мужик, Петров, что детей отобрал, он же стопроцентно против тебя и детей этот факт потом использует.

— Да как…

— Ой, Люба, тут вариантов тыща может быть! — махнул рукой Пивоваров, — давай лучше не гневить Бога.

— Но я же должна забрать Ричарда… — расстроилась я.

— Дык я поеду вместо тебя и заберу, делов-то, — Пивоваров сказал таким тоном, что спорить с ним я не решилась.

Они садились в машину, а я стояла рядышком, жутко завидовала и переживала. Пивоваров на прощанье мне ободрительно кивнул. А вот Петров посмотрел на меня странным нечитаемым взглядом. И я вдруг поняла, что где-то я его уже видела…

Глава 21

Они уехали, а я осталась стоять на дороге.

Эх, как бы я тоже хотела умчаться! Но Пивоваров абсолютно прав — нельзя. Лучше не дразнить дракона (или как там оно правильно называется?).

Я немного потопталась, взглянула на часы — на работу уже категорически опоздала. Хоть так, хоть так либо выговор получу, либо вообще могут уволить. Поэтому плюс-минус полчаса мне уже погоды не сделают, а подстраховаться надо.

Поэтому я отправилась домой.

Осторожно, на цыпочках, чтобы не разбудить сладко посапывающую Белку, я взяла кое-что и погнала на работу, в родимый ЖЭК.

— Ты опоздала! — тихо прошипела мне Таисия, выразительно скосив глаза в сторону начальственного кабинета, — он, между прочим, зол. С утра рвал и метал. Тебя вспоминал, аж два раза…

— Океюшки, — благодарно кивнула я ей и заторопилась к начальству на «ковёр», руководствуясь принципом: «лучше сразу расставить все точки над „i“ и не мучить себя неопределённостью».

Потоптавшись немного перед дверью, я глубоко вздохнула и, постучавшись, открыла дверь:

— Разрешите?

— А-а-а-а-а! — прорычал Степан Фёдорович. — Явилась наконец-то!

Я скромно потупила взор, мол, да, да, почтила личным присутствием.

— Ты когда должна была к работе приступить? — начальственные ноздри Степана Фёдоровича хищно раздувались, в воздухе отчётливо потянуло серой.

— Вчера, — со скромным достоинством ответила я.

— И? — прищурился Степан Фёдорович и взгляд его не сулил ничего хорошего.

— Я вот, пришла, — кивнула я. — И вчера тоже была, можете у Таисии спросить…

— Спрошу, — нехорошо усмехнулся Степан Фёдорович (хотя это больше было похоже на хищный оскал. Но о начальстве же нельзя так говорить, поэтому пусть будет толерантное «усмехнулся»). — А сегодня? Рабочий день у нас во сколько начинается, Любовь Васильевна? Напомни, пожалуйста…

Тон Степана Фёдоровича приобрёл мягкие, подозрительно вкрадчивые нотки.

И я поняла, что ещё один мой неправильный ответ и всё. Нет, бить не будут, но и хвалить, очевидно, тоже. Поэтому торопливо сказала, добавив слезу в голосе:

— Степан Фёдорович, извините, ради бога, но у меня возникла большая проблема!

— И что же это за проблема такая, что ты опоздала на полтора часа на работу? — уточнил Степан Фёдорович почти человеческим голосом.

— Пока я была в Америке, у меня опека детей забрала, — выпалила я, — Изабеллу поместили в неврологическое отделение для инвалидов, а Ричарда — в Балобаново, в детдом…

От моих слов Степан Фёдорович дёрнулся и крякнул.

— Я вчера смогла забрать Белку домой, а за Ричардом направила опеку лишь сегодня. Пришлось всё утро в роно провести. Пока документы оформили, пока машину отправила… поэтому и опоздала… Извините меня, пожалуйста, я вечером отработаю. Или в выходной выйду, если надо…

Я закончила и с печалью во взоре кротко посмотрела на начальство.

Степан Фёдорович покраснел, ему явно стало неудобно.

— И ещё… — совсем тихеньким голосочком молвила я и вытащила из сумки пакетик, — Вот!

— Что это? — нахмурился Степан Фёдорович, подозрительно глядя на пакет.

— Это для вас, из Америки… — проворковала я, — это мы с Анжеликой выбирали.

— Что это? — повторил Степан Фёдорович, но с интересом полез смотреть.

Через секунду он выудил оттуда бутылку «Jim Beam» и принялся её рассматривать.

— Это бурбон, — пояснила я, — вискарь ихний.

Степан Фёдорович изогнул бровь, но видно было, что подарок ему понравился. Затем он извлёк второй презентик — пёструю коробочку с многочисленными надписями и картинками:

— А это что?

— Ой, а это не вам! — сказала я, — это блок жевательной резинки с вкусом кока-колы и вкладышами с наклейками. Это для ваших внуков. Молодежь любит такое.

Степан Фёдорович немного помолчал, пожевал губами и недоверчиво спросил:

— А что, ваша Анжелика разве разбирается в бурбоне?

— Да нет же! — улыбнулась я, — бурбон выбирала я, а она — жвачку.

— Ну… спасибо… — поблагодарил начальник. Судя по смягчённому тону, подарком он был явно доволен.

— Так мне когда отрабатывать? — пользуясь моментом, спросила я, — просто сегодня привезут Ричарда из детдома… Может, можно я завтра отработаю? Или послезавтра?

— Ой, иди уже! — отмахнулся Степан Фёдорович, — отрабатывать она собралась, стахановка! Сделай отчёт по форме У-8 и сдай Щетинину. Срок — до завтра. Но сделай лучше сегодня, потому что завтра опять на весь день свет отключат по графику, и ты не успеешь. И посмотри ещё, когда у нас совещание по теплотрассам? Глянь, есть ли там мой доклад или нет, а то я не могу найти у себя…

— Сделаю! — кивнула я.

— Ну, так иди и работай! — махнул рукой на меня начальник, теряя ко мне интерес и вскрывая коробку со жвачкой.

А я в отличнейшем настроении выскочила из кабинета.

— Ну что там? — в коридоре меня уже дежурила Таисия, — сильно влетело?

— Не очень, — честно сказала я, — немножко только. Отправил отчёт делать.

— Там тебя Алексей Петрович уже три раза спрашивал, искал, — хихикнула Таисия. — Не уймётся никак.

— Бли-и-ин… — схватилась за голову я, — у меня же отчёт горит, а он сейчас придёт и надо будет с ним время тратить. И что делать?

— Пошли его лесом, — посоветовала Таисия.

— Не могу, — вздохнула я, — точнее не могу прямо слать лесом, нужно как-то завуалированно — он же мне работу эту нашёл, и мамка его мне с английским помогала. Это по-свински будет.

— Ну тогда… — хохотнула Таисия.

— Тебе хорошо говорить, — проворчала я, — а я его терпеть не могу.

— Что мне будет за то, если я его у тебя «отобью»? — вдруг брякнула Таисия.