Андрей убрал прядь волос с шеи Ани и улыбнулся. Дыхание ее все еще было неровным, кожа влажной от испарины. Они лежали на разложенном советском диване, среди скомканного постельного белья, и в этот самый момент он чувствовал себя счастливым. И плевать на все! Не важно, почему вдруг она решила сбежать, почему неделю молчала. Все не важно. Главное, что теперь она рядом, и пусть только попробует исчезнуть еще раз.

Погладив Аню по щеке тыльной стороной ладони, Андрей скользнул взглядом ниже, наслаждаясь видом ее нагого тела. Провел ладонью от низа живота к полной груди, обвел пальцами сосок и снова погладил по щеке.

- Хочу, чтобы так было всегда, - легко поцеловав Аню в губы, проговорил он.

Она открыла глаза и пристально посмотрела на него. Было в ее взгляде что-то такое… как будто его слова отдались в ее сердце болью. Повернувшись на бок, она притянула к себе одеяло и прикрылась. Села спиной к Андрею, прерывисто, как-то надсадно вздохнула. Рано или поздно, но она должна сказать. Она и так оттягивает слишком долго. В коридоре, услышав его признание, она готова была разрыдаться. Сама потянулась к его губам, сама стала расстегивать пуговицы на его рубашке…

- Ань, что-то не так? – Нечаев уселся позади нее. Она покачала головой и плотнее притянула одеяло к груди. – Тогда что?

- Мне тебе сказать нужно… почему я сбежала, - прошептала Аня, мельком посмотрев на него.

- Хорошо бы, но если не хочешь…

- Дело не в том, чего я хочу. - Она вздохнула и плотно сжала ноги, будто пытаясь стать менее заметной. – Это важно. Очень важно. И я не знаю, как ты… я не уверена, что…

- Если важно, говори. - Андрей подвинулся ближе и успокаивающе погладил ее по плечу. – Все в порядке, Ань, говори.

- Я… я беременна, - едва слышно прошелестела она. – В тот самый первый раз. Прости.

Андрей замер. В голове эхом отозвались ее слова «в тот самый первый раз». В тот самый первый раз они не предохранялись, он это точно помнил. Точнее предохранялись недостаточно: он, как и сейчас, просто оставил ее за пару мгновений до собственного финала. Вообще-то Андрей никогда не был в этом деле экстремалом, считал, что лучше перестраховаться, чем получить какую-нибудь неожиданность. Да и большинство женщин, с которыми он проводил досуг, разделяли эту точку зрения, так что проблем по данной части не возникало. А вот с Анькой… как-то с ней сразу все пошло не так. Андрей тронул ее за плечо, заставляя повернуться к нему лицом. Она действительно была напугана, в ее больших шоколадных глазах стояли слезы.

- Прости, - повторила она и дернулась, пытаясь высвободиться. Две капельки сорвались из уголков глаз и потекли по щекам.

Андрей судорожно выдохнул и обхватил Аню за плечи. Она была похожа на натянутую струну, едва ли не вздрагивала от напряжения. Он вдруг почувствовал себя мерзавцем. Опять. И вдруг подумалось, что бы было, если бы он не попытался тогда, в июне, все исправить? Если бы тогда она уволилась, и их дороги бы разошлись? При мысли об этом он еще сильнее прижал ее к груди и лучше укутал одеялом.

- Тише. - Погладил по спине. – Ты не виновата, перестань.

- У меня была задержка, но такое и раньше случалось. Я как-то… не думала. А потом голова стала кружиться по утрам. - Аня сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться и выровнять дрожащий голос. – Потом мне стало плохо от дыма Пашиных сигарет. И тут я поняла, что задержка слишком большая. Купила тест и…

- Ты у врача была? – продолжая ласково поглаживать ее, спросил Андрей.

- Да. Все подтвердилось. Срок уже большой – около двенадцати недель. Как раз когда… И я испугалась. Я не знала, что мне делать. - Ее голос задрожал сильнее. Андрею не нужно было видеть ее лицо, чтобы понять, что она плачет.

- Что врач сказал? Все в порядке?

- Угу, - Аня вытерла слезы. Эмоциональное напряжение последних дней дало о себе знать. Сейчас, когда тугой комок нервов начал расплетаться, она едва могла себя контролировать. Слезы текли, казалось, сами собой, и, чем больше они текли, тем легче становилось дышать. – Только гемоглобин немного низкий.

- Значит, гречки надо больше есть. - Пересадив Аню на кровать, Андрей стер пальцами слезы с ее щек. – И мясо. Все будет хорошо, Ань, не бойся. Конечно, становиться отцом в ближайшее время в мои планы не входило, но раз так... - он подбадривающее улыбнулся. – Ты не представляешь, как обрадуется моя мама.

Губ Ани коснулась несмелая улыбка. Впервые за последние несколько дней у нее появилось ощущение, что все может быть хорошо. Во взгляде Андрея не было осуждения или злости, а она так боялась увидеть именно это! Боялась, что, узнав о ребенке, он станет настаивать на аборте. При одной мысли об этом у нее немели руки, а в груди все сковывало. И растить ребенка одной ей было бы слишком сложно: кто возьмет беременную на работу? Аня хорошо понимала, что брат даже при всём своем желании не смог бы содержать их. Ей действительно было страшно. По утрам, открывая глаза, она пыталась найти выход, придумать что-то, но выхода не было. И еще… она хотела к нему. Хотела к мужчине, которого полюбила всем сердцем, к которому привязалась, с которым не испытывала чувства паники, от которого не хотелось бежать.

- Я так боялась, что… - Она посмотрела Андрею в глаза и, не договорив, покачала головой.

Они сидели друг напротив друга на расстоянии каких-то сантиметров. Он пытался уловить изменения в ее теле, в движениях, но сделать это ему не удавалось: она была по-прежнему стройная, мягкая и невероятно… любимая. Сейчас он четко осознавал, что эта нежность, каждый раз поднимающаяся в нем при взгляде на Аню, это и есть не что иное, как самая настоящая любовь.

- Иди ко мне. - Он потянул ее за руки, заставляя практически упасть ему на грудь. Сразу же почувствовал легкий цветочный запах, исходящий от ее волос. Вдохнул поглубже. – Ань… я люблю тебя, - касаясь губами ее ушка, негромко проговорил Андрей. – И, знаешь… если бы не эта неделя, я бы, наверное, еще долго не смог этого понять.

- И я тебя люблю. - Ей трудно давались эти слова. Не потому, что она не хотела их говорить, вовсе нет. Просто в горле снова стоял комок, и глаза щипало от слез. Но на этот раз ей не было больно, на этот раз она чувствовала сильные руки, заботливо держащие ее в своем кольце, и тепло, исходящее от сердца мужчины, от которого у нее будет ребенок, мужчины, с которым она готова прожить всю жизнь. Счастье было еще таким хрупким, что она боялась говорить об этом, да и просто не знала ответов на большинство вопросов. Только какая-то внутренняя уверенность, что-то незримое, но сильное, давало ощущение свободы – свободы любить, чувствовать, жить. Будто она, наконец, вырвалась из заточения, из плена, разорвала путы, связывавшие ее крылья, взмыла в бескрайнее ярко-голубое небо.

Аня взяла заключительный аккорд и посмотрела на девочку, сидящую на ковре в окружении раскиданных игрушек. Улыбнулась. Девочка неотрывно смотрела на нее огромными карими глазами, обрамленными пушистыми темными ресничками. Когда последние отзвуки музыки затихли, Аня поднялась с круглого табурета и подошла к дочери. Опустилась возле нее на колени. Та тут же потянулась и обвила ее шею ручонками.