Соня притворно сдалась.

– А, ну раз плевать, тогда не будем говорить, – с трудом сдерживая улыбку, она посмотрела на часы, – ой, пять минут осталось, идем, а то опоздаем.

Настя схватила ее за плечо:

– Нет уж, раз начала, то заканчивай!

– Так тебе ж плевать, – беззлобно фыркнула Соня.

– Софа, давай, говори, подними ей настроение, – Милка подмигнула.

Настя сузила глаза.

– Девчонки, что происходит?

– Богдаша с Дашкой поругались, мы все слышали, мы шли за ними от метро! – хором ответили девчонки.

В душе Насти стало тепленько, и она мстительно улыбнулась.

– Хорошая новость. Ну спасибо… А чего это мадам не на колесах?

– Ты че, в фейсбук не заглядывала? Ей вчера все четыре колеса порезали, она тачку на тротуаре припарковала.

К теплу в душе Насти прибавилось пение райских птичек, правда, она не знает, как они поют, и не знает, существуют ли в природе.

– Ой, – Мила скосила глаза в сторону, – Зозуля идет… Поспешим!

Ноги сами понесли Настю в аудиторию. Не потому, что после звонка Зозуля никого не пускал, а потому, что она не хотела с ним сталкиваться нос к носу.

Половина пары прошла замечательно – Дарья и Богдан сидели в разных концах аудитории. На перерыве Настя поболтала с Никитой: оказывается, он договорился, что ребята из университетского ансамбля будут играть на юбилее.

– А что, твой отец любит хард-рок? – удивилась девушка.

– Он и Леди Гагу любит, и Высоцкого, – с гордостью хмыкнул Никита, – и вообще, он у меня классный. Вот, смотри, – он провел пальцем по экрану смартфона.

Да, папик у него что надо, чисто Харрисон Форд в лучшие годы.

– Да, классный, – сказала Настя с легкой завистью.

Никита нахмурился и сунул смартфон в карман.

– Ты это, извини… – на его лбу появились поперечные морщинки, – тебе, наверное, это неприятно.

Неправильное это слово – мне больно. Очень больно.

– Брось, я в порядке, – Настя скорчила веселую рожицу, и тут прозвенел звонок.

Вторая половина пары тоже прошла замечательно, но звонок отзвенел, а никто не шевельнулся – вставать разрешалось только после того, как Зозуля объявит тему следующей лекции. А перед объявлением он обычно обводил аудиторию пристальным взглядом поверх очков в тонкой оправе, Милка окрестила их иезуитскими, и интересовался, все ли уважаемые студенты поняли?

Аудиторию наполнил гул удовлетворенных голосов, Зозуля довольно улыбнулся, и то ли Насте показалось, то ли так и было – он остановил на ней свой пристальный взгляд.

– Если я не выпью кофе, то упаду прямо здесь, – Милка прикрыла рот рукой и зевнула.

– Я тоже, – поддержала ее Настя, впихивая в рюкзак планшет и косясь на декана – кажется, он таки на нее смотрит.

Как только девушки поравнялись с кафедрой, Настя услышала повелительный голос:

– Ладная, зайдите ко мне на минутку, – и декан выскользнул в дверь прямо перед ее носом.

– Чего ему от тебя надо? – глядя Зозуле в спину, Милка сдвинула брови.

– Откуда я знаю?

– Ну тогда идем.

– Идем?

– Группа поддержки, – Соня легонько подтолкнула ее в спину, – давай быстро, нас еще кофе ждет.

На лестнице Настей овладело гадливое чувство – такое бывает, когда тебя ловят на горячем. Однажды в школе математичка поймала ее на списывании во время контрольной, ох, и паршивое было ощущение! Будто сама себе в душу нагадила, и с того дня она зареклась списывать. Хм… А что ему надо? Вряд ли ему Сигизмундович настучал, он сам со студентами разбирается. Скорее всего, Зозуля узнал, что тетя Лена ей вовсе не тетя.

Перед деканатом Милка положила руку на Настино левое плечо, а Соня на правое – этот ритуал давно входил в «поддержку».

– Ну, не дрейфь. Хвост трубой, дулю за пазухой, камень… – Милка запнулась и вопросительно посмотрела на Соню.

Соня уставилась на подругу как на недоразвитую:

– Хвост трубой, камень за пазухой, дулю в кармане, нос по ветру, ухо востро. Ну да, это не для среднего ума!

Они одновременно похлопали Настю по плечам:

– Мысленно мы с тобой.

– Смотри на Анжелу и поймешь, что тебя ждет, – науськивала ее Милка.

– В смысле? – удивилась Настя.

– В том смысле, что она в курсе, чего он тебя вызвал.

– Почему это в курсе?

– Ох, Ладная, ты, однако, оторвана от жизни, – Милка снисходительно скривилась, – мой папа говорит: если хочешь знать, как к тебе относится начальник, внимательно посмотри в глаза его секретарше. Теперь понятно?

– Понятно, – Настя кивнула. – Так вы здесь будете стоять?

– А где ж еще? – удивились подружки, и Настя потянула на себя тяжелую дверь.

– Доброе утро, – буркнула она, внимательно глада Анжеле прямо в глаза.

– А, Ладная! – воскликнула Анжела таким тоном, будто все утро только ее и ждала. – Роман Ильич ждет тебя, – она улыбнулась ярко напомаженным ртом, – заходи, заходи, – хозяйским жестом она показала на дверь.

По ее глазам и по интонации ничего не поймешь, подумала Настя и переступила с ноги на ногу, и тут же мелькнула мысль: бабушка обожает фильм «Служебный роман», так вот сейчас она была Новосельцевым, топчущимся перед дверью кабинета Людмилы Прокофьевны. Только вот короткого пиджачишки на ней не было, а потому и одергивать было нечего.

– Ладная, не топчись, времени в обрез, у Романа Ильича пара! – бросила Анжела, роясь в ворохе лежащих перед нею бумаг.

И Настя потянула на себя еще одну дверь. Ох, и почему они все такие тяжелые…

– А, Ладная…

Тон у Романа Ильича был как у интеллигентов с бородкой и пенсне из старых советских фильмов, которые бабушка тоже обожает.

– Проходите, присаживайтесь, – он показал рукой на параллельные кресла.

Настя села на край правого кресла и прижала рюкзак к животу. Вид у декана был спокойный и даже немного смешливый. Он вертел в руке карандаш, как заправский картежник вертит колоду карт, и ухмылялся. Он таки похож на мышь, подумала Настя, и тут декан положил карандаш на стол и прихлопнул его ладонью, будто это комар или моль. Девушка испуганно вздрогнула.

– Настасья…

– По паспорту я Анастасия.

Фраза вырвалась так неожиданно, что Настя испугалась и еще крепче прижала рюкзак, будто в нем было ее спасение.

Декан усмехнулся:

– Тогда скажите мне, Анастасия, – он покатил карандаш по столу, – зачем вы надо мною смеетесь? Или буду предельно точным – держите за глупого человека?