Сколько же я проспала?

Схватив сумку и рюкзак, я побежала по лестнице в свою комнату.

– Я что, разбудил тебя? – спросил Рыцарь.

– Ага, но я просто заснула на диване.

Он кашлянул-хихикнул:

– Ну да, пьянство днем часто к такому приводит.

Я положила свои вещи и осторожно вынула из рюкзака его цветы.

– У тебя было много работы?

Слушая, как Рыцарь рассказывает о своих клиентах, я ставила хрупкие произведения искусства в стакан у себя на столе.

Я думала, что мы проболтаем максимум минут пять – Рыцарь не был особо разговорчив, – но мы наконец распрощались, только когда солнечные лучи следующего утра начали проникать сквозь щелки в жалюзи на окнах моей комнаты.

То же самое было вечером в субботу и в воскресенье. Рыцарь как-то умудрялся не обсуждать во время этих марафонов ничего серьезного, но к утру понедельника он точно знал все, что только было можно, насчет моей трепливой жопы.

Утро понедельника.

Я пыталась убедить себя, что все будет нормально. Я повторяла: «У Рыцаря нет друзей. Твой секрет никуда не денется. Никто не узнает, что вы… ну, что вы это самое».

А потом Рыцарь поцеловал меня у шкафчиков, когда надо было идти на первый урок. И держал меня за руку на церковной парковке. Казалось, он совершенно преодолел свою нелюбовь к объятиям. И везде носил за мной мой рюкзак.

Он даже сел рядом со мной за обедом. Прямо на бывшее место Ланса. Это было так неправильно. Как будто мой любовник умер и я тут же заменила его другим. Но Ланс не был моим любовником, и я уже не была уверена, был ли он хотя бы моим другом.

Джульет дико расстроилась, я это заметила, но она изящно не обращала на Рыцаря внимания и болтала с Августом, который казался еще печальней обычного.

Так что, как выяснилось, Рыцарю вовсе не надо было открывать рот, чтобы выболтать наш секрет. Я забыла, что Рыцарь был человеком действия, и его дела говорили громче всяких слов. А в тот самый день они просто орали на весь мир «Биби ТЕПЕРЬ МОЯ!» и трубили в чертов рог.

Пляски начались.

Хотела я этого или нет, но я стала подружкой скинхеда Скелетона.

В тот день, когда мы шли после уроков к его машине, Рыцарь нес мой рюкзак и держал меня за руку. Это было совершенно естественно и совершенно убийственно. Сперва на нас пялились больше, чем обычно, но за следующие несколько недель все к этому привыкли.

К моему огорчению, все очень быстро стали считать нас парой. Но, если честно, трудно было их осуждать. Мы оба носили черные бойцовские ботинки, узкие джинсы, майки с группами и бритые головы. Для любого постороннего мы, безусловно, выглядели чертовой идеальной парой.

К середине ноября я еще не привыкла к проявлениям привязанности Рыцаря на территории школы, но у Пег в доме, когда вокруг никого больше не было, я наслаждалась непревзойденным блаженством наших нежностей.

Рыцарь чертовски быстро преодолел свою неприязнь к объятиям. Закончив все дела по дому, он больше не пытался включать телевизор. Как правило, мы даже пиво не открывали. Вместо этого мы падали на диван, где могли обниматься, целоваться и плавать часами в этом полубессознательном состоянии.

Лучше всего было, когда мы оба засыпали, и я потом просыпалась первой. У меня не было большего удовольствия, чем лежать рядом с тяжелым телом Рыцаря, вдыхать сладковатый мускусный запах его одеколона, чувствовать у себя на щеке шелковистую щетинку его стриженых волос и слушать, как его сердце – обычно так резко стучащее в груди, – билось медленно и в такт с моим. Слушать этот четкий, ровный ритм, пульсирующий не в одном, а сразу в двух телах, было круче, чем любой кайф, любое опьянение, которые я испытывала.

Ничего не может быть лучше этого, думала я, проводя кончиками пальцев по выступам и впадинам широкой спины Рыцаря.

Но он вскоре докажет мне, что я ошибалась.

Очень, очень ошибалась.

До каникул на День благодарения оставалась неделя. Рыцарь только закончил кормить Шепа и чинить обивку на задней двери дома Пег, а я, наблюдая за ним, допила пиво и выкурила две с половиной сигареты. Мне нравилось за ним наблюдать.

Всякий раз, как Рыцарь смотрел на меня, мне казалось, что он старается запомнить расположение каждой родинки, шрама и поры кожи у меня на лице, но, когда он работал, наоборот, я следила за каждым его движением. Когда он что-то делал, то полностью сосредотачивался на этом, выполнял все тщательно и быстро и безукоризненно убирал за собой.

Но не в этот день. В этот день Рыцарь, едва закончив, отбросил инструменты в сторону. Они с бряканьем упали на землю, а он сорвал меня со ступеньки террасы с такой скоростью, что можно было подумать – чертова терраса заминирована. Протащив меня за руку по всему дому, Рыцарь, не сказав ни слова, плюхнулся на диван и усадил меня к себе на колени, верхом.

Что-то было не так. Обычно мы ложились и тискались до упора, но сейчас его язык уже был у меня во рту, руки – на моих бедрах, а быстро вздымающийся член заполнял все пространство между нами. Я напряглась, но уже через пару минут Рыцарь превратил меня в пылающий шар желаний.

Прервав поцелуй, он бросил на меня твердый взгляд из-под мягких, пушистых светлых ресниц.

– Прошло шесть недель, – сказал он.

– Шесть недель с чего? – спросила я, запыхавшись.

– Как я проколол тебе соски.

Вид этого рта, произносящего эти слова, тогда как эта штука прижималась к моим гениталиям, вызвал во мне зашкаливающий всплеск гормонов. Не зная, что с этим делать, я замерла и только молилась, чтобы Рыцарь каким-то образом научился чтению мыслей.

– А знаешь, что это значит? – Думаю, именно этим тоном Злобный Серый Волк говорил Красной Шапочке: «Подойди поближе, малютка».

Не моргая, я покачала головой из стороны в сторону, возбужденная до крайности. Мне требовалась вся сила воли, чтобы не стиснуть это пульсирующее между моих ног чудовище. Мне страшно хотелось. Нет, не хотелось. Нет, хотелось.

Рыцарь положил руки мне на колени и прищурил свои ледяные глаза. Уголки его рта приподнялись, словно он сдерживал усмешку.

– Я тебе покажу, – сказал он.

Не дожидаясь ответа, Рыцарь приподнял мою футболку и теплую майку, которую я надевала под нее. Мои руки поднялись вместе с ними, и он легко стащил одежду через голову.

Глубоко вдохнув, я протянула руки назад и расстегнула свой трехкилограммовый водяной лифчик. И пусть Рыцарь уже знал, что у меня плоская грудь, я не хотела, чтобы он касался свидетельства моих переживаний. Осторожно отправив лифчик на пол, в кучу остальной одежды, я втянула живот.