– Вообще-то, – продолжила я уже гораздо тише, – я достаточно умная, чтобы понимать, что мне не надо бояться тебя. Ты же не станешь меня об…

– Еще как стану, – перебил Рыцарь. – Я всегда это делаю, Панк. Обижаю людей.

«Да ну, Рыцарь. Взбодрись! Это же я потеряла сегодня любовь всей своей жизни. Ты-то чего такой серьезный?»

– Докажи, – подколола я, чтобы он поиграл со мной.

– Ты хочешь, чтоб я тебя обидел? – спросил Рыцарь.

– Ага, – икнула я.

– Как? Типа дать тебе в морду? Господи, Панк, ты, когда напьешься, ведешь себя как мужик, ты в курсе? – Тон был недовольным, но я видела, что в уголках рта у Рыцаря пряталась улыбка.

– Да что ты? – пробурчала я над почти пустой банкой. – Ну, а ты, когда напьешься, ведешь себя как настоящая сучка.

Рыцарь хихикнул и одарил меня той самой великолепной улыбкой, на которую я не могла наглядеться. Той, от которой он становился милым мальчишкой вместо холодного упыря. Той, от которой я забывала, с кем имею дело.

– Да ладно, – сказал он, наклоняясь ближе, сплошные белые зубы и голубые глаза. – И сучка делает вот так?

И поцеловал меня.

Когда его губы только коснулись моих, на них была улыбка. Я бы хотела, чтобы так и осталось. Эта часть мне нравилась. Тут мы еще были друзьями, мы пили, болтали, курили и шутили. А через секунду все переменилось. Язык Рыцаря, пахнущий виски, оказался у меня во рту. А его мозолистые ладони обхватили меня за шею.

И я поцеловала его в ответ.

Я сто раз целовалась с Колтоном на этом самом диване, но этот поцелуй был другим. Это не был поцелуй озабоченного подростка, который думает только о том, чтобы запустить руки мне под юбку. Это был поцелуй человека, который не думает ни о чем, кроме меня.

Рыцарь был сильным. Слишком сильным. Таким, что я уперлась руками в его жесткую грудь и оттолкнула его. Очевидно, алкоголь и адреналин придали мне столько сил, что я смогла повалить его в сторону, на диван. Не знаю, что напугало меня больше – сам поцелуй, то, что я его прервала, или то, что я оттолкнула поганца, но какая-то комбинация всего этого вызвала у меня приступ истерического смеха.

– Не могу поверить, что ты отлетел так далеко! – выговорила я сквозь истерику. – Ты и правда, напившись, становишься мелкой сучкой.

Лицо Рыцаря исказилось зловещей ухмылкой. Она не была мальчишеской. Она была страшной.

Оскалившись, он схватил меня за ногу и подтянул к себе, от чего я повалилась на бок. Повизгивая между приступами смеха, я изо всех сил толкнула его в бедро другой ногой, обутой в тяжелый ботинок, выдираясь и отползая на свою сторону дивана. Но, прежде чем я успела сбежать, Рыцарь снова схватил меня за щиколотку.

– Нет, – заорала я, снова брыкаясь свободной ногой, но он схватил и ее, и потянул к себе так, что обе мои ноги оказались у него на коленях. Я не могла брыкаться и начала извиваться на диване, лежа на спине, а мои ноги вырвались у него из рук.

Мое тело охватила дрожь. Я боролась со скинхедом, и я побеждала! Я никогда не считала себя особенно спортивной, я была слабой и нескоординированной, но, очевидно, я была быстрой. Это так возбуждало.

Когда Рыцарь снова попытался поймать меня за ноги, я скатилась на пол. Он обхватил меня за талию, но я завизжала и вонзила в него ногти. Он выпустил меня, и я на четвереньках убежала к креслу, но он снова схватил мои ноги. И тут, когда я уже думала, что сейчас он пригвоздит меня животом к полу, я перевернулась на спину и начала щекотать его изо всех сил.

В жизни не видела, чтобы кто-то так реагировал на щекотку. Рыцарь выпустил меня и схватился за бока, хохоча и завывая: «Чертова стерва!» – пока я по-пластунски ползла по грязному ковру. Как раз когда я почти доползла до телевизора, который в своем представлении уже хватала и обрушивала ему на голову, как в кино, Рыцарь схватил меня и оттащил на пару метров назад. От трения мои джинсы порвались на коленке.

Я извернулась и снова попыталась пощекотать его, но на сей раз он был готов к этому. Он оседлал мои ноги и стиснул колени вместе. Когда я дотянулась до чувствительных мест, он схватил меня обеими руками за запястья и прижал их к полу у меня за головой. Рыцарь навис надо мной, глаза прищурены, грудь вздымается, и тут на меня тяжкой глыбой свалилось осознание всей ситуации. Пьяная, наедине с разъяренным скинхедом, там, где никто не услышит моих криков, – вот уж действительно «жизнь на острие», как я сама назвала это, – и внезапно это показалось мне ужасно глупой идеей.

Это был не тот мальчик, который только что в шутку поцеловал меня на диване. В его движениях и взгляде было что-то хищное. Как будто он наконец поймал мышь и теперь облизывался.

Я, моргая, уставилась на него широко распахнутыми, беззащитными глазами, молча умоляя оставить меня целой и невредимой, не откусывать слишком много, но Рыцарь не встретился со мной взглядом. Его глаза были устремлены на то место, до которого я уже разрешала ему дотронуться, в которое он тыкал иглой и вдевал украшения. Он был единственным, кто его видел, и по тому, как он смотрел, я поняла, что он хочет увидеть его снова.

Не отводя ни рук, ни взгляда, Рыцарь медленно опустился на меня. Я не дышала. Не сопротивлялась. Я не могла убежать и сделала то, что получалось у меня лучше всего. Застыла.

Я приготовилась к тому, что у меня что-то отнимут, оторвут. Но вместо этого Рыцарь прижался губами, пахнущими виски, к моим губам, и поцеловал. От этого поцелуя по моим наполненным кортизолом венам пробежала искра, и мои неподвижные руки и ноги закололо мурашками. Напряжение в его теле говорило о том, что он сдерживает себя со страшной силой, и на какую-то секунду мне захотелось, чтобы он перестал сдерживаться.

Вместо того чтобы углубить поцелуй, как раньше, Рыцарь оторвался от меня и вдруг прижался своим лбом к моему в каком-то неожиданно нежном жесте. Он ослабил хватку на моих запястьях и переплел пальцы с моими. Мы слегка коснулись носами, и Рыцарь испустил долгий, прерывистый вздох.

Он тоже задерживал дыхание, подумала я.

Не знаю, подняла ли я рот к нему, или он опустил свой, но каким-то образом наши губы снова нашли друг друга.

Рыцарь начал водить языком вокруг моего неспешными, плавными движениями, а потом поймал зубами мою губу и втянул ее в себя так, что я изо всех сил захотела, чтобы мои бедра были свободны, и я смогла бы обхватить его туловище ногами.

Впрочем, я немедленно раскаялась в этой мысли, потому что Рыцарь опустился на меня всем телом, и ко мне прижалось что-то настолько ненормально длинное и твердое, что у меня захватило дыхание, а глаза в ужасе закрылись.

Кажется, оно тянулось от моего паха до самой грудной клетки, и я замерла, как будто по мне ползла гремучая змея.

«Милый боженька, ты меня слышишь? Это я, Биби».

Когда я перестала отвечать на поцелуй, Рыцарь тут же отпустил меня и приподнялся на локтях, убирая угрозу. Он смотрел на меня взволнованными светлыми глазами, стараясь понять, почему я внезапно обмякла. Смущенная своей реакцией, но радуясь внезапной свободе, я робко улыбнулась.