Возможность в любой момент «прожить» грядущее событие до того, как оно свершится, удобна во многих отношениях, но иногда ум подталкивает нас к будущему против нашей воли. Последствия могут оказаться фатальными. Всего в десяти километрах к юго-западу от острова Гонконг находится крохотный островок Чанчжоу. В субботу, когда я попала на остров, паром был битком набит семьями с корзинами для пикника и пляжными полотенцами. На кабине парома было написано: «Проявляйте уважение к окружающим – говорите тише!» Однако большинство пассажиров были слишком возбуждены, чтобы обращать на надпись внимание.

Потом уже, когда я сидела на набережной у самой воды и закусывала легкими блюдами местной кухни, меня поразило сочетание пейзажа в истинно китайском духе – прилавки с целебными травами, мелкая рыбешка, рядками выложенная на солнце, – с атмосферой традиционного британского курорта – дети с ведерками и лопатками, клянчащие у родителей мороженое. Мимо проезжали парни на трехколесных велосипедах; сзади, под навесами в сине-белую полоску, сидели их подружки. В заливе покачивались темно-синие и зеленые джонки и рыбацкие лодки; их было так много, что голубая вода залива едва просматривалась. Неподалеку на игровой площадке возле буддийского храма разбирали конструкцию из заключенных в бамбук стальных опор – недавно на острове праздновали ежегодный Фестиваль булочек, символом которого является знаменитая пирамида из булочек. Мужчины стараются забраться на вершину гигантской шестиметровой липкой пирамиды из сладкой выпечки.

Восхождение настолько рискованно, что после несчастного случая – в 1970-х одна из пирамид рухнула, покалечив тридцать человек, – к участию в соревновании допускают лишь тех, кто владеет основами скалолазания. Печально и то, что настоящие булочки заменили муляжами.

Над пирамидой из булочек, храмом и заливом возвышаются коробки отелей, возведенные прямо на холмах и наполовину скрытые зеленью. Вокруг – песчаные пляжи, улицы с рядами коттеджей пастельных тонов – казалось бы, отличное курортное местечко. Однако в начале XXI века остров приобрел репутацию места, откуда не все возвращаются живыми. Сюда начали приезжать люди с совершенно определенной целью – умереть. Местные жители, которых и так мало, то и дело натыкались на тела самоубийц; страдал туристический бизнес. В Гонконге процент самоубийств в четыре раза выше, чем в Великобритании. Специалисты объясняют это более напряженным ритмом жизни в густонаселенном городе с высоким уровнем конкуренции, а также культурным стереотипом, распространенным среди местных: просить о помощи зазорно.

В старейшей гонконгской психиатрической клинике – заведение модернизировано, но до сих пор пользуется печальной славой, люди даже шутят, мол, смотри, упекут в «Касл-Пик», – я встретилась с Анджелой, приехавшей из сельской глубинки материкового Китая вслед за мужем, который отправился в Гонконг на заработки. Анджела вбила себе в голову, что она плохая мать. Женщина рассказала, как в приступе отчаяния решила, что ее детям будет лучше в иной жизни – ином мире, как она выразилась, – а не в этой. Она задумала сначала убить детей, а затем покончить с собой. К счастью, своими планами Анджела поделилась кое с кем из персонала клиники, и помощь пришла своевременно – до того, как женщина успела осуществить задуманное. Теперь Анджеле за пятьдесят; она рассказала мне, что чувствует себя лучше, что они с мужем реже ссорятся, но все равно особых надежд на будущее у нее нет.

План Анджелы не осуществился, но другие люди продолжали прибывать на остров с целью свести счеты с жизнью. Местные жители проконсультировались с психологами из Центра суицидологии при Гонконгском университете. Психологи выяснили, что по крайней мере треть потенциальных самоубийц поступает так спонтанно, не обнаруживая никаких признаков психического заболевания. И если помешать им сделать первый шаг, второй попытки они не предпримут. В Великобритании семь тысяч человек отказались от идеи суицида после того, как в 1958 году был осуществлен переход с угольного газа, который в больших концентрациях способен убить, на природный[114]; на Самоа процент самоубийств сократился после замены пара квата на менее ядовитые гербициды. Жители острова Чанчжоу пошли тем же путем. Когда толпа отдыхающих стала сходить с парома, я заметила двух офицеров полиции – они стояли в стороне. Офицеры высматривали тех, кто приехал один, выделялся из толпы отдыхающих. Если они замечали такого человека, то подходили к нему, здоровались и предлагали помощь. Гостиничные номера перестали сдавать одиноким туристам; если владелец отеля замечал в поведении постояльца что-либо странное, он стучал в дверь его номера, иногда настойчиво, и спрашивал, не нужно ли ему чего. Полиция регулярно объезжала территорию острова, высматривая что-либо подозрительное.

Психологи считают, что некоторые, решившись на самоубийство, все же доводят дело до конца. Однако предпринятые меры не прошли даром – остров перестал славиться как Мекка самоубийц.

Трудно представить, что творится в голове Анджелы или приехавшего на остров потенциального самоубийцы. Ранее я уже говорила: суицидальное состояние способно настолько исказить восприятие времени, что человеку будет крайне трудно вообще вообразить будущее. Но совсем недавно выяснилось: люди, настроенные на самоубийство, будущее все-таки воображают – они переносятся в него безотчетно. Как и воспоминания о травмирующем переживании в прошлом, эти образы будущего возникают неожиданно и отличаются навязчивостью. Работая в психиатрическом отделении Оксфордского университета, Эмили Холмс обнаружила, что в момент крайней степени отчаяния людей с суисцидальными наклонностями настойчиво преследуют образы воображаемого самоубийства[115]. Один мужчина время от времени представлял, что решает, оставлять ли предсмертную записку перед тем, как прыгнуть со скалы. Образ был поразительно четким: он ясно видел свои ноги, траву, камни вокруг. Мужчина несколько раз сбегал из клиники, пытаясь добраться до одной и той же скалы. Другой пациент во время ежедневных поездок на машине представлял определенный участок дороги, где задумал разбить свой автомобиль. Одну женщину преследовали иные образы – она видела, как лежит в гробу, где холодно и сыро[116]. На некоторых такие образы, несмотря на их яркость, действовали успокаивающе, других – тревожили. Женщина, которая задумала спрыгнуть с крыши пятиэтажного здания, представляла следующее: «Я лечу к земле, ударяюсь о бетон, голова раскалывается, точно тыква. Я вижу, как делаю это, вижу, как лечу вниз, как мои волосы и одежда развеваются, как голова раскалывается на части, издавая хлопок – так трескается арбуз. Машины останавливаются, люди кричат, моя мать выбегает с криками, она плачет, отец онемел. Мое лицо от удара о землю обезображено до неузнаваемости». Этот отчетливый образ преследовал ее постоянно. Некоторые признавались, что подобные образы одерживали верх над желанием жить.

Из исследований способности воображать будущее ясно, что эти образы могут иметь серьезные последствия. Доказано: стоит вам только представить, как вы что-то делаете – неважно, что: голосуете на избирательном участке или сдаете донорскую кровь, – как вероятность совершения этого действия повышается. Психотерапевт обязательно спросит своего пациента, не возникало ли у него суицидальных мыслей. Однако он редко спрашивает, возникали ли у пациента невольные образы будущего, в котором он совершает самоубийство. Новые открытия в этой области применяются и в терапевтических целях: с суицидальным пациентом обсуждают его образы будущего, но конец при этом изменяют, демонстрируя, что возможен и другой вариант будущего.