Аня смотрит на меня огромными потрясёнными глазами. 

– А защита у вас в тот вечер точно была? В «Дубраву» он уже, наверное, целенаправленно ехал подготовленным, а в первый раз? 

– Из вашей спальни прихватила коробочку. 

– Из нашей спальни? – звучит не вопросом, а упрёком. – Тогда всё логично...

– Что логично? 

– У нас в доме почти все коробочки с «сюрпризом», – взволнованно произносит сестра. 

– В каком смысле? 

– В прямом. Я несколько штук проткнула иголкой. 

– Что ты сделала? Проткнула презервативы иголкой? – сквозь шум своего дыхания переспрашиваю я, наблюдая, как губы Ани теряют цвет. 

Она кивает, а моё тело становится ватным. Я рассматриваю ободок серой чашки на столе, пытаясь переварить услышанное. 

– Откуда мне было знать, что ты приведёшь к нам в квартиру мужчину? Я даже подумать не могла о подобном...

Проглатываю возникшую сухость в горле. Я с Аней с самого детства, знаю каждую эмоцию на её лице, и сейчас на нём паника и страх. 

– Ну просто замечательно, – произношу убитым голосом, всё ещё не веря, что Аня могла так сделать. – Я подумала, что врач на УЗИ ошибся со сроком, но… похоже, никакой ошибки нет. Тест это подтверждает, а твои слова окончательно рассеивают все сомнения. Я беременна от Измайлова.

Аня задумчиво жуёт губу и опускает глаза на мой живот.

Повисшая пауза давит на виски. Мне не хватает воздуха, чтобы спросить, зачем она протыкала презервативы. Сестра отворачивается и достаёт бутылку вина из пакета. Её руки дрожат, она ищет штопор по шкафам. Неужели до такой степени дезориентирована, что забыла, где он лежит? Я уже немного отошла от шока после теста, а Аню, похоже, им только накрыло. Помогаю ей. Не хватало, чтобы разбила бутылку. 

– Зачем ты это сделала? – спрашиваю я. – Так хочется ребёнка? 

– Очень – грустно вздыхает Аня в ответ. – У меня была замершая беременность. Год назад, – вдруг признаётся она. – Мы никому не говорили. Срок был небольшой. Ты любишь за меня волноваться, а тут такое... Свете я запретила тебе рассказывать. Ярослав хоть и не торопится вести меня под венец, но о ребёнке в то время разговоры велись. А после неудачной беременности он сказал, что в ближайшее года три не будем поднимать этот вопрос. К тому же сейчас проблемы на фирме, возможен переезд в Москву…

– И ты решила взять всё в свои руки и «положиться на случай»? 

– Типа того, – хмурится она. – Ты бы видела глаза Яра, когда меня скрутило от боли посреди ночи. Или когда он забирал меня из больницы после чистки. У меня проблемы с зачатием, Софья. Возможно, я и не смогу сама забеременеть. Мы не планировали ребёнка. Но лишь потеряв его, я поняла, как хотела малыша. И Ярослав был поначалу рад…

– Представляю, как теперь обрадуется Измайлов. 

– Софья, прости, – дрожащим голосом просит сестра. 

– Ань, я не собираюсь тебя ни в чём обвинять, тем более за что-либо осуждать. – Мне приходится делать над собой усилие, чтобы говорить. – Сама виновата, привела мужчину к вам в квартиру. Но даже не знаю, что в этой ситуации лучше... Ведь Измайлова я практически не знаю. Впрочем, оказалось, что и бывшего мужа тоже. Не представляю, как сообщать эту новость Паше. Прийти к нему с тестом и сказать, что вышла ошибка? И ладно это, но мне и с Владом придётся объясняться... Он же мне телефон весь оборвал. Страшно подумать, что он выльет на меня…

Кажется, что голова сейчас взорвётся от сумбурных мыслей. Придётся откуда-то брать силы для ещё одного разговора. С Владом. И Аню жаль. Не знаю, как отреагирует Ярослав на новость о проколотых презервативах и нужно ли ему об этом знать. Возможно, нам удастся как-то по-тихому всё решить с Пашей, без привлечения третьих лиц. В конце концов, презервативы действительно иногда дают сбой. Измайлову ничего не останется, как принять этот факт.

– И что ты теперь планируешь делать? – спрашивает сестра, делая глоток вина. 

– Ничего. Уеду домой, – отвечаю, неопределённо пожимая плечами. – Как и планировала. 

А потом, возможно, решусь огорошить Измайлова «счастливой» новостью. 

Павел

Разгар рабочего дня. Я провожу совещание перед отпуском, когда в кабинет врывается Эрик. Взбесившийся, злой, на эмоциях, которые у него не получается скрыть. Куда смотрит Таня? Я же сказал никого не впускать. 

– Мне нужен номер той чёрной из клуба. Имя точно не помню, кажется, Анжелика? – грохочет бас Эрика на весь кабинет. 

Даже любопытно становится, что же такого случилось, если Багдасаров в ярости и сознательно нарывается на грубость, беспардонно вламываясь в мой кабинет. 

– Жанна, – поправляю его, хмурясь.

Рогожин и команда замерли в ожидании. Если бы кто-то из них позволил себе подобное... Впрочем, никто из них на такое бы не осмелился. Не то у них положение. А Эрик всегда был взбалмошным, и коррекции его характер не поддаётся. Лишь усугубляется с годами. 

– Да мне без разницы, как её зовут. Номер давай. Я с другого конца города примчался и сейчас дальше поеду рвать и метать. 

– Вообще-то у меня совещание. Если ты не заметил. 

– Павел Владимирович, будьте добры, скиньте номер той черноволосой дряни из клуба, которая к вам клеилась и хотела присесть на ваш...

– Всё! – резко перебиваю, начиная тоже злиться. – Сейчас сброшу. Перезвони потом. Когда будешь в настроении. – Я киваю на дверь, показывая, что разговор окончен. 

– Тогда это будет явно не сегодня, – голос Эрика становится на тон тише. – Жду номер, – бросает он через плечо и направляется на выход.

Я обвожу взглядом всех присутствующих. Сбрасываю Багдасарову номер Жанны и замечаю входящее сообщение в почте от Зиминой. Младшей. Старшая теперь тоже с такой фамилией. Выключаю телефон и решаю после совещания заняться накопившимися вопросами, в том числе и Эриком. Пусть он не мой подчинённый, но субординацию, хотя бы в стенах офиса, соблюдать не мешало бы. Здесь не прыжки с тарзанки.

Через два часа Рогожин и начальники отделов покидают мой кабинет. Все проинструктированы, как себя вести, если вдруг опять нагрянут с какой-нибудь ерундой. Габузов сейчас затаился, но что-то мне подсказывает, что в стенах больницы была не последняя наша встреча и он ещё объявится со своими псами в чёрной экипировке. 

Ощущаю облегчение, когда день близится к концу. Первым делом набираю Эрика. На звонок он не отвечает, но тут же сбрасывает сообщение: «Всё потом. Я занят». Занят – значит, занят. Не смею отвлекать. Теперь очередь Зиминой. Открываю электронную почту. Ни здравствуйте, ни до свидания. Прикрепила сфотографированный лист какого-то документа, и всё. Но неплохая затравка, умеет девочка интриговать. Я увеличиваю изображение, пробегаюсь глазами по тексту. Отрицательный тест на отцовство Ковальчука – намёк на то, что я имею отношение к беременности Софьи? Да ладно? Что за бред?