Сталин встал и принялся расхаживать вдоль стола. В последнее время он пристрастился к трубке, но трубочного табака не терпел и поэтому использовал папиросный. В очередной раз раскурив трубку, Иосиф Виссарионович вызвал ординарца и приказал найти товарища Эйтингона и передать ему просьбу явиться к Сталину, после чего продолжил размышления о «товарище Максе».

Вспомнились слова на заседании ВЦИК, сказанные Свердловым 20 мая этого года: «Если в городах нам уже удалось практически убить нашу крупную буржуазию, то этого мы пока еще не можем сказать о деревне». Еще припомнилось, что «товарищ Макс» в своей речи несколько раз подчеркнул: «Только в том случае, если мы сможем расколоть деревню на два непримиримых враждебных лагеря, если мы сможем разжечь там ту же гражданскую войну, которая не так давно шла в городах, если нам удастся восстановить деревенскую бедноту против деревенской буржуазии, – только в том случае мы сможем сказать, что мы и по отношению к деревне сделаем то, что смогли сделать для города».

В сентябре же, второго числа, после покушения на Владимира Ильича Свердлов подписал обращение ВЦИК «О превращении советской республики в единый военный лагерь», а 5 сентября подписал «Постановление о красном терроре» против всех врагов Революции. Естественно, что тяжелораненый Ленин не отменил этого постановления.

«А ты бы сам отменил? – спросил себя Сталин и тут же себе ответил: – Нет, конечно. Что я, ненормальный?»

Он вдруг вспомнил слова председателя Московского Совета Смидовича, сказанные в сентябре на заседании ВЦИК на том же заседании, где Свердлов продавил свое постановление о терроре: «Эта война ведется не для того, чтобы привести к соглашению или подчинить, это война – на уничтожение. Гражданская война другой быть не может».

Теперь по указанию Свердлова, хотя и не прямо, а исподволь, проводится политика, направленная против казачества».

Сталин вернулся к столу, взял депешу Троцкого и еще раз перечитал.

«Так, еще немного, и можно ждать Декрета по борьбе с казаками, еще пара восстаний, и все, – неожиданно вывел для себя Нарком национальностей и, перечитав мысли Троцкого по казачеству, заключил: – Лев закопался в тактических вопросах и не увидел очевидного. Товарищ Свердлов целенаправленно ссорит нас с казачеством, как до этого с деревней. Но зачем?»

Сталин раскурил опять потухшую трубку и продолжил размышлять:

«Яков явно не хочет договариваться с крестьянством, искать компромисс с теми, ради кого мы и затеяли эту Революцию. Он что, маньяк и хочет всех расстрелять? – припомнились обстоятельства расстрела последнего царя и всей его семьи. – И с Николаем как-то странно и сумбурно все получилось. Свердлов отдал указание, и того зачем-то перевезли в Екатеринбург, под нос Колчака, а потом «срочно» расстреляли. Опять – зачем? Точно маньяк. Только поссорил нас с англичанами и их союзниками. Теперь хочет оставить без хлеба и крестьян? Совсем маньяк!»

Иосиф Виссарионович прохаживался и бормотал:

– Хлеб, крестьяне, царь, Англия.

Так продолжалось еще несколько минут.

Вдруг Сталин резко остановился.

«Эйтингон прав. У товарища Свердлова очень интересные родственники. Точнее – братья».

Один из них, Вениамин Михайлович, был раньше банкиром в Америке, до Октябрьской революции жил в САСШ, где руководил банком, якобы разорился и был вынужден жить в бедности. После революции, в 1918 году, по вызову Якова Свердлова вернулся в РСФСР и был назначен Наркомом путей сообщения, но на этом посту пробыл совсем недолго и проявил себя неудачно. Сейчас состоял при своем брате Якове. Другой брат – Пешков Зиновий Алексеевич, был личностью интереснейшей. Приемный сын Горького, порвавший с Россией и живший во Франции. Офицер французской армии, он периодически приезжал к Колчаку.

«Еще бы. Белочехи же официально – часть французской армии».

Иосиф Виссарионович вспомнил, как после покушения на Ленина и во время болезни вождя Свердлов категорически отказался провести избрание временного исполняющего обязанности председателя СНК и сам лично выполнял его функции, работая в кабинете Ленина и подписывая за него документы, как он проводил заседания СНК. В это время он и объявил о терроре. Мысли приняли другое направление.

Картина получалась очень странная, и вариантов, объясняющих действия товарища Андрея, Сталин выделил два.

Первый – Свердлов просто больной человек с маниакальными наклонностями, и его надо отстранять от работы и лечить. Но этот вариант, с одной стороны, был слишком прост и в какой-то мере очевиден, а с другой – не отвечал как личным наблюдениям Иосифа Виссарионовича, так и тому, что он знал и слышал о Якове Свердлове от других людей. Но, главное, этот вариант, отвечая на вопрос – почему, не отвечал на вопрос – зачем. То, что Яков Свердлов с маниакальным упорством и очень последовательно проводил в жизнь некую политику, становилось очевидно. Товарищ Макс был совершенно не прост, и множество его псевдонимов подтверждало это в том числе.

«Был бы просто маньяк, поехал бы и расстреливал лично, – думал Сталин. – Нет. Здесь все не так. Не едет, не стреляет, а действует чужими руками. Настоящий англичанин прямо, да с братьями такими интересными».

Второй вариант, начавшийся складываться в голове, не только был объясним и логичен. Он объяснял главный вопрос – зачем. И это было ужасно.

Логическая цепочка рассуждений привела к тому, что мозаика начала складываться перед глазами Наркома национальностей. Картина получалась настолько страшная, что Сталин даже растерялся в первый момент. Мысли разбегались.

Пройдясь по комнате и прикурив в очередной раз, Иосиф Виссарионович решил поиграть в игру вопрос-ответ, иначе не получалось структурировать мысли. Он взял лист бумаги, карандаш и, сев за стол, написал:

1. Борьба с казачеством.

2. Постановление о красном терроре.

3. Казнь Каплан без суда и следствия.

4. Самоуправство во время болезни В.И.

5. Покушение на В.И.

6. Расстрел царя и его семьи.

Тут он хмыкнул.

«Почему расстрел? Скорее убийство. Зачем себя обманываешь, Иосиф?» – сказав себе это, он продолжил писать.

7. Гражданская война в деревне.

Поставил цифру восемь, задумчиво посидел и зачеркнул ее.

После чего приписал на листе одно слово «Зачем» и поставил знак вопроса.

Он еще несколько минут сидел и смотрел на лист с вопросами, а потом постепенно начал на них отвечать.

Получалось следующее.

Свердлов в течение года, будучи вторым лицом в государстве, планомерно проводил политику уничтожения крестьянства и казачества, причем не только богатого, но и вообще любого. Иначе никакого смысла в решении крестьянского земельного вопроса именно за счет казачьих земель не было. Кроме одного – столкнуть крестьян и казаков для разжигания обоюдной ненависти. А так как это только разжигает Гражданскую войну, время мирного строительства отодвигается на неопределенное время. При этом Республика лишается самого главного и насущного – хлеба. И именно хлеб был сейчас главной проблемой, а политика, проводимая Свердловым, лишала страну возможности решить хлебную проблему быстро. Кроме того, в результате страна лишалась как трудовых ресурсов, так и их нормального воспроизводства, не говоря уже о производстве продукта, в данном случае – хлеба. А учитывая, что одним из основных экономических принципов марксизма является принцип примата производства средств производства, которое единственное обеспечивает непрерывный рост народного хозяйства, подобная политика уничтожает возможность быстрого перехода хозяйства страны в новое качество. Отбрасывает на десятилетия.