Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Головин со стуком опустил вилку на стол. Так, все. Некогда ему в гляделки играть. В любой момент его могут вызвать на службу. А Вера что, опять смотает к себе? Нет уж!
– Вероника Степановна, можно на пару слов? Обсудить кое-что, – с нажимом проговорил Головин.
– Нечего нам обсуждать, Егор Дмитриевич, да я и на поезд уже опаздываю, – подчеркнуто вежливо произнесла Вера и демонстративно взглянула на часы.
– Тем более, Вероника Степановна, – не отступал генерал, – могу я тебя подвезти? Быстрее будет, чем такси ждать.
– Да, теть Вер! Папа прав, – воодушевленно поддержала Тамара, – раз не хочешь у нас оставаться, то пусть папа тебя отвезет.
– Я б и сам, Вера Степановна, дак выпил же, – виновато заговорил Кир, а генералу незаметно подмигнул.
– Хорошо! – натянутая ледяная улыбка Ольховой могла бы сбить спесь с любого, но генерал лишь усмехнулся, вскинув бровь.
Уже после прощания, сидя в машине, Головин взглянул на спутницу. Та демонстративно смотрела в боковое окно, игнорируя присутствие целого, на минуточку, генерал-лейтенанта! И такое зло взяло мужчину, что он понимал: если сию минуту ничего не предпримет, взорвется. И тогда не ясно, кому от этого будет хуже.
– Разрешите кофе купить, товарищ генерал? Я мигом. Пару минут, – разбавил тишину салона Алексеев.
– Разрешаю, – коротко отчеканил Головин.
Майор припарковал автомобиль перед кофейней. Егор Дмитрич видел, что и Вера собралась выскочить на улицу. Но мужчина оказался быстрее.
Перехватил тонкое запястье и потянул на себя.
– Что вы себе позволяете, товарищ генерал?! – возмутилась Вера.
– Чего нужно, то и позволяю, – пробормотал Головин и перехватил второе запястье, которое уже стремительно приближалось к его лицу. – Что ж ты за женщина такая, Вера? На сраной козе к тебе не подъехать.
– Нормальная я женщина! – вскинула подбородок Ольхова.
– Нормальная. И красивая очень, – улыбнулся вдруг Головин и объятия крепче сжал. – Вер, не уезжай никуда.
– Это что, опять приказ? – насупилась Ольхова.
– Никак нет, – хмыкнул генерал, – просьба крайне личного характера.
Целоваться Головин умел. Наверное. Как-никак, а опыт имелся. Однако сейчас, когда в его руках тихонько, прямо ему в губы, выдохнула Вера, весь опыт вдруг позабылся. И целый, на минуточку, генерал ощутил себя сопливым юнцом. И кровь закипела, как много лет назад, в юности. Да и остальные части генеральского тела тоже не остались в стороне.
– Вероника Степановна, я даже не знаю, что сделаю, если ты не поедешь ко мне, – пробормотал Головин.
Руки мужчина давно уже разжал, держать их больше не было нужды. Вера сама обнимала его за шею, ероша седые волосы. И сидела женщина на его коленях, а Егор Дмитрич в очередной раз порадовался, насколько же она маленькая и изящная. Не худышка совсем, но зато руки генерала так и тянулись к пышным формам, скрытым одеждой.
– Я не твоя подчиненная, Егор Дмитрич. Мною командовать не нужно. Либо едем в отель, либо ты едешь домой один, – строго проговорила Вера.
– Верочка, ну какой отель? Я ж не в том звании, чтобы по отелям, – вздохнул Головин.
Вероника Степановна вдруг взглянула в его глаза. Что она рассмотрела там? Генерал Головин не знал, даже предположить не мог. Все мысли блуждали совсем в других дебрях. А Вера вдруг кивнула.
– К тебе, – произнесла женщина.
– Ты к мне впервые за столько лет на «ты», – мягкая усмешка, совершенно непривычная для генерала, заиграла на мужском лице.
– Не вздумайте зазнаваться, товарищ генерал, – фыркнула Вера.
Алексеев совсем некстати вернулся и устроился на водительском месте. Генерал испытал жгучее недовольство. Нет, пацана надо точно уволить! Или хотя бы понизить в звании!
– Домой! – приказал Головин.
Майор невозмутимо кивнул. Вера, к огорчению Головина, вернулась на свою часть сиденья, соскользнув с генеральских колен. Но ладони не отняла. Всю дорогу так и позволяла Егору Дмитриевичу держать ее пальцы в своей руке. И настроение у генерала стремительно поднималось.
* * *
Разумеется, никуда Вера не уехала. Ни этим вечером, ни наступившим утром.
Женщина, проснувшись, раньше хозяина квартиры, осторожно поднялась с постели. Непривычно сладкой болью отзывалась каждая клеточка тела. А Вере хотелось смеяться, как юной влюбленной девчонке.
Надо же, каков Головин! Она и подумать не могла... Мечтать не смела прежде, что окажется в подобной ситуации.
Внешне мужчина всегда производил на нее неизгладимое впечатление. И голос у него глубокий, бархатистый, волнующий. И как давно она до боли влюбилась в этот голос? Много лет назад. Именно этот голос и недолгие телефонные разговоры не позволили Вере завести собственную семью. Не могла она полюбить другого, как бы ни старалась.
Наверное, потому и злилась на полковника, ставшего теперь генералом. Совсем не чужого ей, и невероятно далекого одновременно.
Вера вышла из спальни. Закрывшись в ванной, приняла душ и позвонила племяннице. Тома не ответила на вызов. Скорее всего, занята, или просто отдыхает.
Вера не стала перезванивать. Потом, успеет еще посекретничать с Томой. А ведь это была ее идея, чтобы Вера старательно показывала отчуждение при Головине. Коварный женский план сработал. И пусть Вере было до сих пор стыдно за все, что происходило этой ночью, но она была очень счастлива.
Выйдя из ванной, женщина, осторожно ступая, прокралась на кухню. Именно сейчас наступило самое лучшее время, чтобы исполнить еще одну давнюю и немного глупую мечту. Вера очень хотела приготовить завтрак любимому мужчине.
И когда вся еда уже стояла на столе, а на плите доваривалась каша, Вере перезвонила племянница.
– Ну как там у вас дела? Алексеев отчитался, что на вокзал никто не поехал. А генерал отпустил его до завтра, – поддела Тома, а Вера поняла, что краснеет.
– Тома! Как не стыдно, а? – негромко и не взаправду возмутилась Ольхова.
– Совсем не стыдно, – ответила Тамара, - я так рада за тебя, теть Вер! Правда-правда! Папка он же твердолобый, и дальше собственного носа в личных делах не видит.
– Не твердолобый он, а самый замечательный! – в порыве чуть громче возразила Вера. – Просто... Том, ты же знаешь, не хочу я, чтобы он во мне видел твою маму. Вдруг он все еще ее любит? А я же не смогу... Что я
