Расслабленно прикрыв глаза, в такт музыке барабаню пальцами по мягкому подлокотнику дивана. Оказывается, пофигзм – это лишь вопрос кондиции. Если не отпускает, значит, мало выпил. Если гигантские личные проблемы наконец скукожились до размера точки, значит, это оно. То самое состояние синтетического равнодушия и сомнительного кайфа, в погоне за которым люди становятся алкоголиками и наркоманами. Скользкая дорожка. Но в определенные моменты единственно возможная.

Леры нет в поле моего зрения уже около часа, но я стараюсь не думать, где она, с кем и чем занимается. В сущности, это не играет никакой роли. Важно только то, что будет потом, после нашего откровенного разговора. Услышит ли она меня? Поймет? Я наконец созрел и, как видите, даже набрался для храбрости. Так что осталось только ждать, когда она замаячит на горизонте.

Мимо меня проносится взбудораженный Никитос, и в мозгу щелкает отрадная мысль, что Леры рядом с ним нет. Значит, все это время они не трахались в одной из гостевых спален наверху. Я хоть и обещал себе не париться по этому поводу, но все равно парился. Даже несмотря на алкогольное отупение, представлять их вместе неприятно. Прям как ножом по сердцу.

– Я вижу, тебе лучше, – мурлычет Веро, ласково перебирая мои волосы.

– Угу.

– Может, в комнату пойдем? Приляжем? – заглядывает мне в лицо.

– Зачем? – приподнимаю бровь.

– Не знаю… Отдохнем.

– Я не устал, – отсекаю решительно. – И у меня есть одно важное дело.

Лениво блуждая глазами по залу, снова натыкаюсь на Матвеева. Он выглядит так, словно его петух в жопу клюнул: переминается с ноги на ногу, растерянно чешет затылок и как-то нервно озирается.

– Какое еще дело? – пальцы Веро замирают на моей макушке.

– С Грановской хочу поговорить.

Есть решения, которые ты принимаешь сам. А есть такие, которые формируются автоматически. Как бы без твоего участия. Просто в какой-то момент понимаешь, что не можешь поступить иначе. Без вариантов. Это похоже на прозрение. На внезапное обнажение истины.

– Эм… Знаешь, Тим, а она уехала, – огорошивает Ланская.

– Как уехала? – резко распрямляю спину. – Когда?

– Не так давно, – пожимает плечами. – Так что, думаю, нам стоит немного поспать. У тебя вон, глаза слипаются.

Несколько секунд раздумываю над услышанным, а затем нехотя киваю. Веро права, я уже довольно долго и, как выяснилось, бессмысленно борюсь с дремотой. Походу, поговорить сегодня – не судьба. Что ж, сделаю это завтра. Тем более, некоторые умники убеждены, что утро вечера мудренее.

Поднимаюсь на ноги и, ловя равновесие, шаркаю по полу. Спать и правда хочется зверски. Лишь бы то кровати доползти.

– Алаев! – слышу раздраженный голос Ника. – Ты Леру не видел?

Опа. Вот это новости. Грановская свалила, а благоверного не уведомила? Интересно.

– Лера уехала, – отвечаю с издевкой. – Ты не знал?

Из-за громыхающей музыки приходится практически кричать.

– Она не могла уехать! – из-за спины Матвеева выныривает миловидная брюнетка. Та самая, что повсюду таскается с Грановской. Диляра, кажется. – У меня ее телефон!

Девчонка трясет у меня перед лицом смутно знакомым гаджетом. Если мне не изменяет память, именно такой подогнал Лере мой заботливый папаша.

– Она оставила нам мобильник, чтобы пофоткаться, а сама куда-то исчезла, – взволнованно продолжает Диляра. – Но она точно где-то здесь! Ее ботинки стоят у входа…

Мой мозг соображает крайне туго, однако мне все же хватает нейроресурсов, чтобы сопоставить факты и найти в них определенную нестыковку.

– Ты же сказала, что Грановская уехала? – вопросительно смотрю на Веронику.

– Да, я видела ее у выхода, – Ланская хмурится. – Должно быть, показалось…

Перевожу взгляд на Матвеева. Он явно обеспокоен. А на Диляре вообще лица нет. Будто она прямо сейчас проигрывает в голове худшие сценарии развития событий…

Да ну, бред! Что могло случиться с Грановской? Особенно с учетом того, что, по словам подруги, она точно находится где-то в доме. Здесь никто не мог причинить ей зла. Все свои. Так что паника по поводу ее «исчезновения» отдает излишним драматизмом.

– Должно быть, выпила больше положенного и спит, – предполагает Ланская.

– Лера сегодня вообще не пьет! – неожиданно резко огрызается Диляра.

– Ну тогда не знаю, – Веро поводит плечиком, а потом подхватывает меня под руку и елейно улыбается. – Ну что, Тим, пойдем? Мы отдохнуть хотели…

Умом понимаю, что Лера, скорее всего, в порядке, но тревога, зародившаяся в сердце столь внезапно и алогично, натягивает нервы тугой тетивой.

– Надо обыскать дом! Каждый закоулок, – заявляю решительно. – И Верещагина нужно привлечь. Он как-никак хозяин.

Без лишних разговоров срываемся с мест и расходимся. Матвеев направляется в сторону столовой, Диляра бежит искать Верещагина и даже Ланская с проворностью лисы взлетает вверх по лестнице.

Хмель в башке стремительно рассеивается. Мысли проясняются. И вместе с этим в душе нарастает мучительное беспокойство. Очень странно, когда человек пропадает прямо посреди шумной вечеринки. Дом у Алекса, конечно, огромный, но все же не настолько, чтобы в нем заблудиться. Так куда же делась Грановская? Все ли с ней хорошо?

Торопливо обшариваю весь первый этаж. Заглядываю в толчки, гардеробные и прочие комнаты неопределенного назначения. В одной из них натыкаюсь на Диляру, которая пытается вырвать ватного Верещагина из лап незнакомой мне девицы с перекаченными губами. Судя по всему, у этих двоих намечался секс, а Диляра ворвалась в самый неподходящий момент.

– Алекс, миленький, ну пожалуйста! – чуть не плача, причитает она. – Помоги мне найти Лерку! А потом вернешься к своей девушке!

– Он вообще-то занят! – рявкает силиконовая кукла, дуя свои и без того необъятные вареники.

– Это срочно!

– Диль, давай потом! – хнычет Верещагин, хватаясь за сиськи своей любовницы как за спасательный круг.

– Подъем! – рычу я, рывком ставя однокурсника на ноги и утягивая за собой. – Потом перепихнешься.

– Блин, братан, че за фигня? – ворчит он. – Спит, наверно, ваша Лера. Или уехала…

– Не уехала! – визжит Диляра, и я с ужасом замечаю, что на ее темных ресницах дрожат слезы. – Телефон ее здесь! И ботинки…

– А куртка? – Алекс чешет затылок.

Мы с ней переглядываемся.

– Точно! – взвизгивает девчонка. – Нужно проверить куртку!

Пока мы тащимся на второй этаж, я все же решаюсь задать волнующий меня вопрос:

– Диляр, я понимаю, ты переживаешь за подругу, но все же твоя реакция… Она какая-то чересчур острая. Почему?