Мы вышли в холл, и сердце моё перехватило.

На пороге возвышался мужчина, которого я узнала бы из миллиона! Широкие плечи, синие волосы. Мрачный, тёмный взгляд.

– Эллинге! – бросилась я к нему и почти сразу утонула в сильных объятиях. Вдохнула запах, по которому, оказывается, до безумия успела соскучиться.

– Мне так жаль, Иви... – шепнул Сольгард.

До чего же хотелось дать волю слезам! Но рядом были матушка, Картер и рыдающая тётушка. Я не должна была сорваться.

– Спасибо, что пришли! – приблизилась матушка, даже сжала ладонь страшного драхха.

– Я не мог не прийти, – отозвался Эллинге, глядя на меня.

Картер с некоторым смущением отводил глаза.

Держа мою руку, Сольгард прошёл по холлу и гостиной, здороваясь со всеми. Лорды, друзья и сослуживцы батюшки почтительно кланялись, поглядывая на нас со странными выражениями лиц.

Но сейчас было не до того. Никто не позволял себе недоумённых вопросов, а меня просто пугала мысль, что могу оказаться без этих сильных, надёжных, поддерживающих объятий.

Так же, не размыкая рук, мы вышли в сад. Пошли по одной из дорожек.

Эллинге чуть приостановился, коснулся пальцами моей серёжки-подвески с сапфиром. Из его подарков. Улыбнулся.

– Рада, что могу поблагодарить тебя лично, – пробормотала я.

– Жаль, что при таких обстоятельствах, – отозвался он.

Всхлипнув, я снова прижалась к его груди.

– Что там произошло? – шепнула.

– Я был у Разлома, ниатари. К сожалению, даже не успел переговорить с твоим отцом. Из донесений... храмовники во главе с лордами Мараком и Хаверном пытались занять парламент. Скорее – получить доступ к некоей информации, которая не обнародуется. Полагаю, они рассчитывали, что лорды добровольно отдадут свои кабинеты. Не ожидали сопротивления.

– Но лорд Марак... он же и так имел доступ к информации?

– Он был из Нижней палаты, в отличие от твоего отца. Избран людьми. В Нижней палате нет доступа ко всей информации. Только в Верхней.

– Эта информация... имеет отношение к драххам?

– Разумеется. И к драххам, и к Разлому, и к источнику Прада. И ко всей нашей истории на Эрсе.

– Но почему не сделать её общим достоянием?

– Иви, – губы Эллинге тронула кривая, горькая улыбка. – Людям нельзя давать в руки такое оружие. Защищать Разлом ещё и от тех, кто полагает, будто драххи всех обманывают – слишком накладно. Мы пытались. Скрыть было решено не только нами, но и вашими лордами. Возможно, когда-нибудь что-нибудь изменится. Но сейчас лучше оставить, как есть.

– Как... там... Разлом?

– Пока справляюсь.

Пока. Как же мне не нравилось это «пока»!

– Лорд Марак... что с ним будет? Айрин... его дочь – моя подруга.

– Его будут судить, Иви. Я не могу его отпустить. Как человек, входящий в парламент, знающий больше простых людей, он совершил серьёзное преступление.

– Вместе с теми храмовниками, мастером Фербонном?

Эллинге кивнул:

– Да. Пока мы были в Мараке... ну и в крепости, я многое успел узнать. Отряды отправлены по городам, где замечена активность Хаоса. Если бы храмовники не скакали по порталам, что зайцы, давно всех отловили бы. И ведь не понимают, что лишние дыры в пространстве лишь усугубляют Разлом!

Вздохнув, я снова прижалась к сильной груди. Ощутила прикосновение губ к волосам.

Без него мне было бы намного тяжелее пережить этот день! Хотя поговорить нам больше не дали.

Сад заполнялся гостями. Потом процессия экипажей двинулась к парламенту. Эллинге вёз меня в своей машине, и мне было так хорошо с ним! Так не хотелось думать, что это лишь на день. И на кладбище я постоянно ощущала его руку под своей, словно нерушимую опору.

У парламента прощались со всеми погибшими. И зал для поминовения сняли, как оказалось, тоже сразу для всех. Принесли туда чашу огня.

Кроме Эллинге, присутствовали ещё несколько драххов – из тех, кто работают в парламенте.

Наверное, это было хорошо, что нас видели вместе. Хотя, с другой стороны, ложная надежда – не лучшее чувство. Ведь если мне повезло с мужчиной, то участь других ниатари предопределена.

Да и если бы Эллинге не дал мне этой отсрочки, если бы я так отчаянно не сопротивлялась – тоже была бы сейчас там, среди них. Беременной и обречённой.

Не имеющей возможности проститься с отцом.

Я не могла не думать об этом, но боль потери всё равно перекрывала все мысли.

Есть не хотелось, от одного вида еды мутило. Как и матушке, она тоже почти не притронулась к своей тарелке.

Наместник сидел рядом со мной за огромным столом, и на какой-то безумный миг мне поверилось, что это навсегда. Что мы с ним больше не расстанемся.

А потом тихо увёз нас с мамой и тётушкой домой. Только Картер посчитал своим долгом остаться до конца.

– Не уходи, – пробормотала я, и муж поднялся со мной в спальню.

Дождался, когда разденусь и смою с себя этот ужасный день. Завернул меня в объятия, где я и заснула.

Пустая кровать, пустая комната... Проснувшись, я даже не поверила, вскочила, позвала. Заглянула в ванную, прошлась по дому. Стояла тишина – наверное, все ещё спали, отходили после вчерашнего дня.

Только дворецкий обнаружился в холле.

– Альм! – кинулась я к нему. – Когда Э... дх’эр Сольгард ушёл?

– Не знаю, дх’эрра Илесс, я не видел.

Значит, ночью, незаметно...

– Кушать хотите? – в дверях возникла Бетси и сразу же принялась суетиться.

Я пожала плечами: аппетит даже если и появился, уже успел пропасть.

Ушёл...

– Я вашей матушке ночью сонных капель накапала, она никак уснуть не могла. И госпоже Салли тоже. А вы бы позавтракали, совсем ведь не едите ничего!

– А Картер? – рассеянно спросила, позволяя нянюшке увести себя в столовую.

Бетси тут же принялась накрывать на стол, накладывать мне салат и грибные деликатесы.

– Он с самого утра получил от кого-то письмо и ушёл.

Сердце сжалось, надо было мне с ним вчера поговорить! А то ведь... неизвестно, как всё это на него повлияет.

– Не говорил, куда? Не знаешь, от кого?

– Увы, – Бетси развела руками.

Перекусив только чтобы добрая нянюшка не расстраивалась, я вышла в сад. Вот здесь мы стояли с мужем... а теперь так пусто, одиноко. Татуировка горела, обжигая кожу, переливаясь сдвоенным сине-серебряным свечением. Наверное, он снова у Разлома...