– Знать бы, где он сховался, – проговорил Парфенов. – Об этом уже начал говорить Адалет Карбулат, но изменник… или человек изменника… убил его. И это был человек из Чугуева. На его коне подковы с меткой чугуевского кузнеца, такие кроме него никто не делает, и следы из леса ведут в сторону крепости. Это то, что я не говорил тебе.

– Изменник как-то связан с мурзой. И связан напрямую, далеко он, я имею в виду предателя, уйти от крепости не может, значит, мурза где-то рядом с Чугуевым. Хотя, может, и нет. Возможно, он уже все получил от изменника и далее повел игру, не привлекая его.

– Какую игру? – вздохнул княжич.

– А вот это, Василий, нам и треба узнать. А до того, а возможно, и для того, надо разбить отряд татар в Санге и захватить живыми десятников. Они получают приказы от мурзы и могут знать, где тот сидит и что замышляет.

– Согласен. Как и когда будем брать Сангу?

– На рассвете, – ответил Бордак. – А как? Есть у меня план. Послушай, княжич, может, добавишь что.

– Слушаю.

– Первое нам треба что?

– Это любому ратнику понятно – порубать посты охранения, – усмехнулся Парфенов.

– Правильно, для этого отправим в урочище людей Рубача. Они ходили в разведку, видели бывшее селение воочию. Не все, конечно, всего четверо, но этого хватит, чтобы вести за собой остальных. А дальше, когда посты будут побиты, действуем так…

И Бордак довел до княжича план основных действий в урочище.

Парфенов внимательно слушал его, глядя на схему.

– Ну, как план? – спросил Михайло.

– План неплох, боярин, коли ударить по местам нахождения татар единовременно.

– Так и ударим.

– И еще, треба людей послать, прикрыть невольников в погребе. В хатах, если и удастся спасти несчастных, то не всех, посему, где можно, надо наших людей прикрывать.

– На то пятерых хватит. Кого пошлешь?

– Половину десятка Якова Грудина, – подумав, ответил Парфенов.

– Добре. Остальное, значит, в силе?

– Да, на десятников татарских пойдем мы с тобой?

– С ратником у каждого. Или ты по-другому мыслишь?

– Нет, отчего же? Самую сложную работу след делать самим.

– Тогда отдыхаем, Василий? Хотя, извиняй, ты же не трапезничал.

– Ничто, перекушу пирогом с водой, того хватит.

– Ну, а спать ложись со мной рядом, я тут недалече лежанку приготовил, уместимся.

– Какое-то нехорошее чувство внутри, Михайло. У тебя нет? – вздохнул княжич.

– И у меня так же. Будто нас водят за нос, словно детей малых.

– Ты молвил о местном мужике, сбежавшем из полона в осиннике.

– Да был такой Иван Гусев, я его отпустил в село Радное к родственникам после допроса.

– А не думал, что его мурза специально оставил в осиннике?

– Нет, слишком естественным был страх мужика, когда он появился, так не сыграешь. И потом, зачем мурзе выводить нас на Сангу, где он припрятал более тридцати полонян? Это же его добыча, его деньги.

– А если он где-то рядом?

– Нет. Опричные воины опытные, это тебе не городская стража воеводы, не его полевая рать, это отборные воины, знающие, как воевать с татарами, большинство штурмовало Казань, Астрахань. Они бы почуяли близость других, кроме тех, что в урочище, татар. Да и я почуял бы. Но не чую, да глубже в лесу болота, не пройти скрытно. В урочище же два десятка, оставшиеся с пленными. Но что-то гадкое и кровавое мурза задумал точно. Где он ударит? То постараемся узнать опосля взятия Санги.

– Ладно, Михайло, уже голова болит и в сон клонит, где твоя лежанка?

– Пойдем.

Вскоре весь лагерь русских ратников спал, несли службу только дозорные, которые были выставлены, несмотря на особенность местности, со всех сторон, в круговую. И установлен пост наблюдения за урочищем Санга.

На утренней заре воевод разбудил ратник из охранения лагеря.

Парфенов объявил подъем всей дружине и сбор на елани.

Ратники встали, умылись, надели доспехи, проверили оружие, вышли к месту сбора, разобрав коней, что ночь стояли тут же стреноженные.

Когда все, кроме наблюдателей, собрались, вперед вышел Михайло Бордак:

– Воины! Нынче нам предстоит святое дело, вызволить из полона наших земляков и порубить басурман проклятых. Княжич Парфенов доведет до десятников, кто куда пойдет, и сам поведет дружину в урочище после того, как отдельный отряд уничтожит дозорных крымчаков. Кто войдет в этот отряд, объявит также княжич Парфенов. Об одном хочу просить и требую. Старшие начальники татар, десятники, нужны нам живыми. На их захват пойдем мы с княжичем и воины, которых определит воевода. Не забывайте о том. Освободить полонян да порубить пару десятков басурман ныне для нас мало. Нам треба узнать, где хоронится и что замышляет мурза Икрам, на поимку которого послал сюда дружину Иван Васильевич Грозный. Посему, как бы ни складывался бой, десятников не трогать. А сейчас слово Василию Игнатьевичу Парфенову.

Тот также вышел вперед и начал называть фамилии ратников, объясняя, куда кому идти и что делать. Первым он назвал отряд уничтожения дозоров, в который вошли разведчики Ивана Пестова, к ним добавился один из ратников десятка Фомы Рубача, Петр Косов.

Поначалу малый ертаул, а сейчас отряд уничтожения постов охранения татарского войска в Санге, шел вместе. Затем разделился. С запада остались Иван Пестов и Алексей Куница. На юг ушел Сашко Сизов, на восток – Федор Верга, обойдя урочище с юга, к северному посту направился Петр Косов. У всех сабли, ножи.

Дружина Парфенова – Бордака встала у опушки, готовая атаковать ворога. Расчет был проведен, десятки, пятерки знали, что делать.

Первыми к ближнему посту татар вышли Пестов и Куница, залегли, укрылись, видя двух крымчаков, кои несли службу спокойно, даже беспечно. Они были на виду, о чем-то разговаривали, лежа, изредка бросали взгляды на степь и лес. Вскоре с севера донесся крик кукушки. То, вообще, не редкость, и на юго-западе услышать эту птицу можно повсеместно, вот только ночью она кричала реже, нежели утром и днем. Затем крик прошел с востока и, наконец, с юга, что означало, ратники отряда Пестова вышли к постам. Сигнал подал и сам Иван.

– Ползем до поста, – кивнул он Кунице. – Как останется саженей пять, вскакиваем и бросаемся на татар. Убрать крымчаков след тихо.

– Я все помню, – недовольно пробурчал Куница. Не любил, когда повторяют то, что уже оговорено.

Они поползли. Татары, как и прежде, вели себя беспечно. За что и поплатились. Пестов достал нож, показал Кунице, тот сделал то же самое. Сдвинули сабли вбок, по сигналу Ивана вскочили, бросились на крымчаков. Те и пискнуть не успели, как завалились в канаву с перерезанными горлами. Только хрипели, захлебываясь черной, обильной кровью. Ратники отодвинули их на край, посмотрели на урочище. Все тихо. Пестов обернулся к лесу, махнул рукой. То видел опричник, выставленный наблюдателем, и передал о сигнале старшего отряда в урочище Парфенову. Тот, кивнув, проговорил: