Я не помню, как шла к сцене, но знаю, что должна была. Мне казалось, будто я целую вечность возилась с микрофоном, пытаясь вытащить его из подставки и отодвинуть ее в сторону. Мой мозг кричит: «Вытащи микрофон! Вытащи микрофон!»

Все. Микрофон вытащила. Теперь надо поговорить с аудиторией. Ты же на сцене! Веди себя соответственно! На тебя смотрят 60 человек. Поздоровайся с ними. Веди себя так, как будто они твои хорошие друзья, которых ты только что видела на вечеринке.

– Привет, – говорю я.

– ПРИВЕТ! – кричат они в ответ. Я слышу своих однокурсников даже с задних рядов.

– Как у вас дела, ребята? – спрашиваю я.

Неоднозначный гам – это единственный ответ. Продолжаем.

– Итак, я из Техаса… Я из этого места, которое называется… Амарилло.

Мои однокурсники кричат в ответ.

Вот он, момент, когда у меня есть власть и я собираюсь заставить аудиторию из 60 человек петь «(Is This The Way To) Amarillo» со мной. Я собираюсь это сделать. Да, это так. Я буду петь на публике.

Я уже почти начала петь, когда вдруг вижу мужчину в зале, машущего мне рукой.

– Я ТАМ БЫЛ! – кричит он, а потом показывает на себя.

Боже. Мой первый крикун. Я еще и 30 секунд не пробыла на сцене.

– И я тоже! – кричу я в ответ. – Я тоже там была! Потому что я там родилась.

Бум!

А теперь тихо, крикун! Просто дай мне привыкнуть к этому. А то спугнешь меня. Тише. Тише. Подожди, сейчас я должна спеть.

– Слушайте, может, споем фрагмент этой песни? Да? – спрашиваю я, стараясь говорить непринужденно и естественно. Как будто я уже пела когда-то вместе с ними или даже выступала здесь. Но зрители этого не знают! Они знают только то, что видят: невысокая азиатка, одетая как Шэрон Хорган, просит их спеть песню Тони Кристи.

– Да! – услужливо кричат они в ответ. Именно так, как сказала Кейт.

«Вы должны воспринимать это как день рождения маленького ребенка. Видите хоть что-то адекватное – хлопаете и смеетесь», – говорит Кейт.

И теперь я должна это сделать. Я должна взять себя в руки. И спеть. Я начинаю одна. Кошмар во всех смыслах этого слова.

– Is this the way to Amarillo… – Я начинаю неуверенно напевать, чувствуя, что я в аду и теряю сознание.

К счастью, аудитория подхватывает.

– Every night I’ve been hugging my pillow…! – Они поют вместе со мной.

– Ладно, хватит, – твердо говорю я публике. Я делаю жест «достаточно» под горлом. Они послушно перестают петь. Ну вот и все. Теперь я должна идти дальше.

На сцене, при свете прожекторов, это похоже на астральное путешествие: я привыкаю к происходящему. Все проходит идеально, но как бы отдельно от меня.

Я сверхчувствительна: кончики моих пальцев крепко сжимают микрофон и все же кажется, что меня там нет. Я смотрю на зрителей и ничего не вижу, как будто нахожусь в своей собственной вселенной. Голос у меня сильный, но темп не слишком быстрый. Тревога есть, но она под контролем.

«Это выступление было даже лучше, чем кокс», – делает мне комплимент Шон.

Как только мое выступление заканчивается, я начинаю возиться с микрофоном и говорю своим ногам: «Только не вздумай сейчас упасть, уходя со сцены». Я поднимаю глаза, и Кейт забирает у меня микрофон, а затем я бегу обратно на свое место, чтобы сесть рядом с остальными. Я слышу хлопки. Я слышу радостные возгласы. Я чувствую, как моя душа возвращается в мое тело.

Я спокойно сижу в темноте. Я чувствую, как меня похлопывают по спине и шепчут: «Молодец». Мое лицо горит, а это значит, что оно еще и ярко-красное. Но я это сделала. Я все рассказала. Я не торопилась. Я не притворилась, что болею.

Когда я выступала в Union Chapel, в этой темноте я почувствовала, как что-то изменилось во мне. Но из-за этого – я заставила людей громко смеяться над моими глупыми шутками – у меня покалывает во всем теле. Я не могу удержаться и закрываю рот рукой в неверии – я только что поднялась на гребаный Эверест! Мои щеки все еще пылают, но уже не от стыда. Скорее из-за того, что я осознаю: я это провернула.

Все еще испытывая гудение в теле, я сижу в зале, наблюдая, как мои одноклассники тоже впервые выходят на сцену и успешно выступают. Мы помогли друг другу пройти через это, и сегодня все это чувствуют. Вскоре я забываю о себе, потому что сильно смеюсь над тем, как Энтони танцует на сцене в своем выступлении. Когда загорается свет, я оглядываюсь и чувствую себя ошеломленной.

Честно говоря, я не была уверена, что смогу рассказать свои шутки. Но каким-то образом мне удалось рассмешить толпу. Ко мне подходит мужчина, показывает пальцем и говорит:

– ТЫ. Ты меня рассмешила. – А затем снова смеется и уходит. Что?

Я понимаю, что не узнаю себя такой, какой была несколько месяцев назад. Я немного нервничаю, но ликую, потому что теперь знаю: вещи, которые кажутся невозможными, могут внезапно стать возможными. Большой частью этого года было желание стать достаточно смелой, чтобы сделать что-то, кажущееся абсолютно противоречивым тому типу человека, которым я себя считала.

Сэм крепко обнимает меня и говорит:

– Ты была так хороша.

Шон похлопывает меня по спине и говорит:

– Это было лучше, чем кокаин.

Я поражена слышать похвалу от человека, который работает в рекламном бизнесе.

Мы с ребятами с занятий гуляем, празднуем.

Этим вечером звезда родилась.

И имя этой звезде – Энтони.

А если серьезно, этот парень был просто великолепен.

Когда я наконец возвращаюсь домой в тот вечер, я вспоминаю, что Сэм записал мое выступление на телефон. Я не хочу смотреть. Я не хочу. Но я знаю.

Я наполовину закрываю глаза и жму на кнопку воспроизведения, запихивая лапшу рамэн в рот. Господи, я пою на публике. Я жестикулирую, чего совершенно не помню. Я раскачиваюсь из стороны в сторону, как будто я на лодке, катаюсь на этих волнах, отчаянно пытаясь привыкнуть к морской качке. Я даже не знала, что делала все это.

Я… Я выгляжу так, будто мне весело. И я звучу… уверенно. Не похоже, что это действительно я на сцене. Потом Лили сказала:

– Мне показалось, что тебе было так комфортно. Откуда взялась эта уверенность?

Я всегда представляла себе, что вечером, прямо перед выходом на сцену, если я хорошо подготовлюсь, сделаю упражнения, повторю рассказ и встану в позу медведя, я буду полностью уверена, что со всем идеально справлюсь. Но неуверенность находит нас: мы должны заставить себя сделать что-то трудное, пережить это и тогда уверенность в конце концов придет. Я симулировала уверенность и тем самым создала ее. Это действительно было похоже на волшебство.

Отсылка к КПТ – когнитивно-поведенческой терапии. Это популярная форма психотерапии, основанная на изменении способов мышления и поведения. – Прим. ред.