– Людям свойственно забывать о вещах, которые их пугают, – прервал мои размышления глубокий голос Блейка.

Я удивленно посмотрела на него, так как после долгой паузы уже не ожидала никакого ответа.

– Наверное, это какой-то механизм замещения, – добавил он, глядя на воду.

При его словах я невольно вспомнила о странном происшествии в больнице, хоть мне и хотелось бы просто забыть об этом. Медсестра явно солгала, когда молодая женщина спросила, стоит ли ей беспокоиться о своем ребенке.

Скорее всего, она просто солгала, чтобы не огорчать молодую женщину. Она, конечно, не могла знать того, что своей ложью сильно напугала меня.

Я глубоко вдохнула соленый воздух, схватившись за край лодки, когда мы покачивались на чуть более высокой волне. До сих пор я неплохо справлялась, избрав тактику просто не смотреть людям в глаза, когда разговариваю с ними, но при этом я понимала, что так не может продолжаться вечно. Я не могла учиться в Оксфорде и уклоняться от прямого зрительного контакта. Пока я думала об этом, я вдруг осознала, что единственные люди, в глаза которых я могла смотреть без проблем, – это Блейк и Престон.

С ними никогда не происходило ничего необычного, кроме покалывания в животе. После того как эта мысль пришла мне в голову, и я украдкой покосилась на Блейка, который мощными ударами весел бросал вызов волнам и тем временем вывел нас на несколько сотен метров в открытое море. Хотя светило солнце, дул достаточно свежий ветер, и лодка то и дело слегка приподнималась, прежде чем шлепнуться обратно в воду и брызнуть несколькими солеными каплями на кожу.

– Как часто ты выходишь в море? – спросила я Блейка, когда молчание между нами затянулось и стало неловким.

Он провел веслами по воде и поднял одну бровь.

– Ты боишься, что я утоплю нас?

Я посмотрела назад, на берег. Светлый песчаный пляж перед скалами превратился в узкую полоску вдали, и я была уверена, что никогда не смогу проплыть этот отрезок до берега, особенно при таком волнении.

– Неужели мне стоит бояться?

– На лодке безопасно, – сказал Блейк на удивление мягко, как будто почувствовал, что я действительно начинаю беспокоиться.

Я снова повернулась к нему и внимательно посмотрела ему в лицо. Ветер сдул на лоб его слегка волнистые волосы, что придало ему менее строгий вид, чем обычно.

– Ты мне не веришь? – спросил он, и я быстро покачала головой.

– Нет, конечно, верю. Ведь ты еще жив, – сказала я, одновременно с этим цепляясь за борт лодки, когда нас снова качнуло на волнах. – Как часто ты выходишь в море, когда оно неспокойное?

– Случается, – туманно ответил он, скользя глазами по небу, на котором образовалось несколько темных облаков.

– Ничего себе, именно такой точный ответ мне и хотелось услышать, – сказала я, после чего правый угол его рта коротко дернулся.

Мое сердце тут же начало биться быстрее, и я снова быстро посмотрела на море, чтобы не показать ему, что его простая улыбка делает с моим телом.

– Я выхожу в море не реже раза в неделю, – ответил Блейк, поднимая одно весло, а другим делая несколько энергичных движений, направляя нашу лодку параллельно берегу. – Здесь меня не так-то просто найти.

То, каким образом он сказал это, заставило меня снова взглянуть на него. Темная тень пробежала по его лицу, и я попыталась поставить себя на его место. После смерти Райли ему, вероятно, было трудно продолжать свою прежнюю жизнь, и я хорошо могла себе представить, что простор и тишина моря хорошо действуют на него.

– Я знаю, что ты имеешь в виду. – Я заправила прядь волос за ухо. – Подобное чувство всегда охватывало меня на спине Квинта.

– Твоего коня? – спросил Блейк, и я молча кивнула, снова вспомнив о том случае.

– Так вот в чем причина того, что ты так долго не ездила верхом.

Я глубоко вздохнула:

– Да, это так.

На какое-то время наступила тишина, и единственные звуки издавали волны, разбивающиеся о нос лодки.

– Я видела, как он умирает, – сказала я затем. Я не планировала рассказывать Блейку о Квинте, но именно сейчас, в этот момент, это просто казалось правильным. Я не знала почему, может быть, из-за простора открытого моря или из-за его молчания, которое не было гнетущим для меня. На самом деле я хотела поговорить о тете Катарине, но все это как-то ушло на второй план.

Блейк выжидающе смотрел на меня, и я начала рассказывать:

– Ветеринару пришлось усыпить его, потому что его нога была раздроблена.

– Что произошло? – спросил он, продолжая грести в равномерном, хотя и более медленном темпе, чем раньше.

– Это была моя вина, – призналась я.

– Ты виновата в том, что он сломал ногу? – с сомнением повторил Блейк, направляясь к скоплению крупных скал, выступающих из моря на некотором расстоянии.

Неспокойная вода бурно пенилась вокруг серых валунов, и я надеялась, что Блейк не подведет нас слишком близко к этим волнам.

– Возможно, я не виновата напрямую, но я несу за это ответственность, – наконец ответила я. – В тот день я разозлилась на своих родителей и хотела проветрить голову после ссоры. Поэтому я поехала на велосипеде к конюшне и оседлала Квинта, не сказав им ни слова.

Блейк молчал, а я смотрела на скалы, к которым мы направлялись. За ними виднелась какая-то бухта, из которой в данный момент я могла видеть только возвышающиеся отвесные скалы.

– Я скакала на нем через лес, – продолжила я. – Это было вскоре после Нового года, и листья деревьев были покрыты инеем. – Воспоминание тянуло меня назад, в примыкавший прямо к конному двору зимний лес, в котором я совершила уже столько верховых прогулок.

– Я была так поглощена мыслями о ссоре с родителями, что не обращала внимания на окружающую обстановку. Только когда я выехала на поляну, которая была мне незнакома, я поняла, что заблудилась. – Порыв ветра ударил холодом мне в лицо, и я замолчала.

– Что было дальше? – спросил Блейк, глядя на меня с таким искренним сочувствием, что у меня возникло ощущение, что я могу рассказать ему все. В его ошеломительно красивых глазах не было ни капли осуждения, он просто слушал меня.

– Я запаниковала. У меня не было с собой ни телефона, ни чего-либо еще, и я боялась, что не смогу вернуться обратно. Квинт, конечно же, почувствовал мою неуверенность и тоже занервничал. – Я запнулась на полуслове и закашлялась, пытаясь взглянуть на то, что тогда произошло, с объективной точки зрения. – Я пыталась найти дорогу обратно, но в снегу все выглядело как-то по-другому. Я вернулась не во двор, а на соседнюю улицу. Машины заставляли Квинта нервничать еще больше, чем обычно, а когда поблизости раздался шум от новогодних хлопушек, он уже не мог сдерживаться.

Особенно высокая волна ударила в лодку, и я ухватилась за край, в то время как образы того дня проносились в моей голове.