высокоурожайной сельскохозяйственной Брестчины осталась бы половина области.

— Занять в то время другую линию и не содействовать строительству крупных предприятий, выступать против гигантомании было просто невозможно, — вспоминает А. В. Горячкин, бывший постоянный представитель Совета Министров БССР в Москве. — Все были уверены, что тем самым Белоруссии оказывают большое доверие, за счет новостроек она поднимет экономику.

Разве мог кто-нибудь в то время выступить против строительства Гродненского завода «Азот», «Беларуськалия»? Честно говоря, технической грамотности и опыта в этом вопросе не было. Академии наук (СССР и БССР), возглавляемые А. П. Александровым и Н. А. Борисевичем, тоже не насторожились, что какое-нибудь химическое предприятие в будущем принесет вред человеку. Никто настойчиво, твердо, убедительно не поднял голос, все поддерживали мнения, что крупные предприятия развивают республику, а значит, и страну. Намечали лишь единичные мероприятия, которые, считалось, гарантируют безопасность проживания человека, экологическую чистоту: вентиляция, водообеспечение, очистка от газов и другие. Этого ученым казалось достаточно.

Впрочем, многие объекты поручали строить именно Белоруссии, мотивируя тем, что здесь высокая исполнительская и технологическая дисциплина. Этим принципом особенно руководствовался бывший министр химической промышленности СССР Л. А. Констандов, насаждая в республике десятки вредных для человека предприятий. В Беларуси его хорошо встречали, шли навстречу. Он умел убеждать, в том числе и Машерова, и Косыгина.

Я был членом ЦК КПБ, депутатом Верховного Совета БССР Ни разу не слышал, чтобы первый секретарь конфликтовал с кем-нибудь, жаловался, спорил с высокой трибуны насчет целесообразности строительства тех или иных предприятий из-за того, что они вредны для населения. Хотя мы все свято верили в гигантоманию, в то, что поднимать экономику нужно любыми средствами. Вперед смотрели не дальше ближайшего десятилетия. Многое перенимали за границей, хотели догнать Францию, Западную Германию. А на Западе сразу же увидели, чем вредна гигантомания, быстро нашли средства, чтобы предотвратить негативные последствия...

Тем не менее в магазинах было достаточно товаров. Белоруссия обеспечивала Москву и Ленинград мясом и картошкой. Помнится, не хватало яиц. Быстрыми темпами начали строить птицефабрики, и проблема была решена. За четыре года и восемь месяцев десятой пятилетки в специальных хозяйствах отрасли было получено 6,6 миллиарда штук яиц и 246 тысяч тонн мяса птицы.

Машеров пристально следил за тем, как развивается в республике племенное животноводство. По его рекомендации ученые по племенному делу объездили десятки американских ферм, привезли оттуда высокопродуктивный скот голштинской породы. Потом были поездки в Германию, Данию, по Европе. Диссертацию одного из энтузиастов этого дела Евгения Раковца, будущего кандидата сельскохозяйственных наук, заметили в «верхах», а сам Машеров «дал добро»: именно чернопестрый скот должен кормить-поить республику в будущем. И, как показали время и опыт, его стратегическое решение было правильным.

А как быстро сошла с повестки дня проблема отсутствия в продаже детского молока! Правительство страны, возглавляемое Косыгиным, работало компетентно, быстро реагировало на колебания экономики. Однако часто требовалась помощь республике и от Москвы.

Волновали ли экологические проблемы Машерова? Да, он беспокоился, что Беларусь теряет свой зеленый природный цвет. В 1971 году на XXVII съезде Компартии Белоруссии, в докладе, о проблемах экологии было лишь одно предложение. А вот на XXVIII съезде, через пять лет, экологии в своем выступлении он уделил довольно много внимания.

— Наш общий долг перед настоящим и будущим, - сказал он, - заботиться об охране окружающей среды, о том, чтобы передать ее новым поколениям обогащенной добрыми находками, достоянием, преобразованным нашим трудом. Мы должны оставить потомкам не только индустриальные гиганты, но и ухоженные поля, чистый воздух, зеленый шум лесов, незамутненную ясность рек и озер.

Машеров понимал, к чему может привести строительство вредных гигантских производств без природоохранных мероприятий. В последний год своей жизни он посетил Солигорск, чтобы выяснить возможность внедрения импортных технологий переработки солеотвалов.

Руководитель республики не только заботился о развитии новых отраслей производства, но и ставил на повестку дня поэтапное решение тех глобальных проблем, которые диктовала жизнь. В данном случае — обеспечение экологической защиты природы и человека. Для этого он искал опору в людях науки. Даже в свой предпоследний в жизни рабочий день Машеров провел встречу с учеными Академии наук БССР.

***

Машеров принял самое непосредственное участие и оказал активную поддержку конструкторам МАЗа в создании автопоездов. В конце шестидесятых Председатель Совета Министров Алексей Косыгин посетил Минский автозавод. Ему показали всю производимую у нас технику.

— Я видел в Швеции большие автомобили, почему таких нет у нас? — спросил Алексей Николаевич, имея в виду автопоезда. Михаил Высоцкий, генеральной конструктор, переглянулся с директором и говорит:

— Сейчас покажем.

И повел в экспериментальный цех, а там стоит наша гордость: автопоезд.

Показали Косыгину. У того улыбка на лице:

— Вот это сюрприз! Молодцы, что работаете, не отстаете. Давайте нам быстрее эти автопоезда.

Кровь по жилам заиграла от радости у главного конструктора:

— Разрешите, Алексей Николаевич, приобрести хороший западный автопоезд — для изучения конкурента.

— Естественно. Приобретайте — поддержим.

И купили несколько разных образцов для исследований. Очень скоро появились и наши экспериментальные образцы. Вот какое вдохновение, рабочее и продуктивное, двигал по стране Косыгин!

Сделали эти автопоезда, но возникли прблемы с организацией серийного выпуска, хотя сам Косыгин поддерживает. Как бы не так.

В ту пору никто в СССР автопоездов не выпускал, и зарубежные фирмы, делавшие их, можно было сосчитать по пальцам. В этой ситуации нужно быть одержимым, чтобы чего-то добиться.

Но трехосные автопоезда уже вызвали бурную реакцию у Кременчугского автозавода, который специализировался на выпуске трехосных автомобилей. Шило в мешке не утаишь. И о том, что белорусы творят втихаря что-то запретное, скоро стало известно. «Друзья-товарищи» подняли шум и громко настучали в ЦК КПСС. По партийной линии можно было прихлопнуть задумку быстро и эффективно.

Оттуда поступила команда Первому секретарю ЦК Компартии Бело-русии Машерову: «Разобраться!» И Петр Миронович приехал на завод.

Он часто бывал здесь. Высокий, элегантный, любил посмотреть новые машины. Улыбнется, вежливо обнимет, спросит о самочувствии главного конструктора Высоцкого. Но на этот раз Машеров был строг:

- Показывай, что вы тут напартизанили, - сказал директору Демину, бывшему партизанскому командиру.

- Партизанить - дело хорошее. Профессия нужная, в нашем деле не обойтись, - отозвался Демин.

- Не выкручивайся. Я-то думал, что ЦК все знает, а оказывается, из Москвы видней. Говорят, вы какую-то диверсию спланировали?

- Смотря для кого. Для наших противников да, - отозвался Высоцкий.

Автопоезда Машерову понравились.

- Хорошая диверсия! На очередную Государственную премию! — улыбался он, сияя глазами.

Но он был политик, понимал, что надо