Я сажусь в машину, которая отвезет нас в аэропорт. Мы улетим, и весь ужас останется позади.

Уже в самолете Мишель, выпив предложенное стюардессой успокоительное, жмется к моему плечу и спрашивает:

– Все закончилось?

– Закончилось, милая. – Я глажу ее волосы и целую в макушку. – Все позади. Теперь только мы вдвоем и наш дом на островах.

Стюардесса подходит к Мишель и кладет ей на ноги плед. Моя жена тут же заворачивается в него по самую шею и снова кладет голову мне на плечо.

– А если я потеряю ребенка?

– Не потеряешь. Ты носишь Фоули, а мы крепкие парни.

– Финн, мне было так страшно. И я молилась, чтобы ты за мной пришел.

– Значит, ты молилась очень искренне, – отвечаю я, а потом протягиваю руку и обнимаю Мишель. Она прижимается ухом к моей груди.

– Я люблю тебя, – бормочет она, а через минуту отрубается.

Весь полет я смотрю в иллюминатор и лениво перебираю волосы Мишель. Как только пилот объявил о возможности отстегнуть ремни безопасности, я сразу перенес Мишель в хвостовую часть на кровать, и прилег рядом с ней. Мне бы тоже стоило поспать, но сна не было ни в одном глазу. Перед глазами мелькали одна за другой картинки последних пары лет. Авария родителей, моя операция по уничтожению управляющих мафией, Мишель в том заброшенном здании, она же в подвале. То, как я дрочил с мыслями о ней, и наш первый секс. Ее улыбки и смех, глаза, полные страха. Бакс и Виста. Мое ранение. Мишель в руках Мерфи. Смерть О’Салливана. Слишком много событий для нескольких месяцев. Чересчур для Мишель. Даже для меня много.

– Финн, – бормочет Мишель, и я поворачиваюсь к ней лицом, – у нас будет мальчик.

Я улыбаюсь.

– Обязательно будет.

– Я чувствую, – шепчет она и снова отключается, а я прижимаю ее крепче и даю обещание на высоте нескольких миль от земли.

– И мальчик, и девочка, и все это в двойном экземпляре. Потому что больше ничему плохому я не дам с тобой случиться, детка. Ты всегда будешь в безопасности.

– Мал похож на меня, – произношу мечтательно, воскрешая в памяти глаза сына.

– Характером тоже, – хмыкает Мишель. – Все время лезет в приключения.

– Зато девочка будет твоей точной копией.

– Девочка? – Мишель поднимается на локте и сверлит меня злым взглядом. Я киваю с улыбкой.

– Будет маленькой, изящной. С большими, слегка раскосыми глазами и такой же потребностью обниматься.

– Финн! Не будет никакой девочки! Мне хватает четверых сыновей, я не хочу пятого ребенка.

– Погоди, не кипятись. Во-первых, ты хотела дочку. Во-вторых… – я прикрываю ладонью ее распахнувшийся рот, готовый к возражениям. – Во вторых, тебе понравился тот большой дом на другой стороне острова. И ты сказала, что там не так жарко, как на нашей стороне. Тень там в самую жару хорошо падает. Ну, в общем, мы могли бы купить его. И в том доме тоже, кстати, есть место под твою студию. Давай родим девочку, – произношу настойчивее, перекатываясь на Мишель и придавливая ее своим телом.

– Никаких детей больше, Фоули! – возмущенно восклицает она, шлепая меня по голой заднице, и я смеюсь.

– Тогда давай просто займемся сексом. Это не менее приятно, чем рожать.

– Рожать приятно?! Если тебе приятно, тогда рожай сам.

Я затыкаю ей рот поцелуем. Сначала Мишель отзывается, зарываясь пальцами в мои слегка отросшие волосы, а потом она отстраняется.

– И ты выйдешь?

Я киваю. После последних родов врач порекомендовала пока повременить с контрацепцией, но уже со следующей недели Мишель должна начать принимать таблетки, и мне нужно успеть до того времени. После того, что я делаю сегодня, Мишель вряд ли так беспечно впредь подпустит меня к себе без презерватива, пока не начнет полноценно принимать контрацептивы. Так что у меня всего один шанс, и я, как идиот, мысленно уговариваю свои сперматозоиды угодить точно в цель.

– Прежде, чем выйти, мне нужно войти, – улыбаясь говорю, продолжая целовать Мишель. – Раздвинь ноги, детка.

Мишель начинает расслабляться и плыть под моими жадными руками, которые гладят, мнут нежную кожу. Под моими поцелуями и языком который уже кружит по чувствительным соскам, спускаются ниже и наконец находят ее центр удовольствия. Мишель закусывает кулак, как только я проникаю в нее двумя пальцами и кружу языком по клитору. Она стала настолько чувствительная после последних родов, что ей не понадобилось много времени, чтобы зависнуть на грани. Но я не даю ей кончить. Хочу чувствовать, как будут пульсировать ее мышцы. Хочу, чтобы они сжимали мой член до боли, до звездочек за закрытыми веками.

Я приподнимаюсь и сажусь на кровати. Хватаю Мишель за бедра и резко дергаю на себя, заставляя ее бедра повиснуть в воздухе. И медленно насаживаю на себя. Мишель глушит протяжный стон, а потом хватается за мои руки и, по мере увеличения амплитуды толчков, начинает подмахивать мне. Я не могу насмотреться на нее. На то, как слегка влажные губы приоткрываются в немом стоне. Как трепещут ресницы, словно стали настолько тяжелые, что веки норовят закрыться, пряча от меня самые прекрасные глаза в мире. Как дрожит ее тело, добравшись до края удовольствия. Как она сильнее выгибает спину, упираясь затылком в кровать, когда кончает. Я ускоряюсь, и теперь мои собственные глаза непроизвольно закрываются. Каждый толчок – как падение в бездну. Все глубже и глубже. В жар удовольствия, который прокатывается по телу, достигает затылка и остро покалывает кожу. Я сильнее сжимаю бедра Мишель, пока кончаю в нее.

Моя жена расслабленно опадает на кровать, и я буквально обрушиваюсь рядом с ней на матрас. Мы тяжело дышим, рассеянно поглаживая тела друг друга кончиками пальцев. А, когда наше дыхание приходит в норму, Мишель напрягается. Но я готов к этому возмущению.

– Фоули, чтоб тебя черти разорвали! – возмущенно шипит она и резко сбрасывает мою руку со своего бедра. – Я же просила!

– Я так хочу дочку. Маленькую такую, как ты. Вредную, но с красивыми глазами.

Я насильно притягиваю Мишель к себе и укладываю ее голову на свою грудь. Она трепыхается буквально пару минут, а потом затихает.

– Если я беременна, ты купишь тот дом.

– Если ты захочешь, я куплю все дома на острове. Только не злись и чаще улыбайся. Я люблю твою улыбку.

– А я тебя люблю, – удовлетворенно выдыхает Мишель, и уже через несколько минут мы засыпаем. Мы научились быстро погружаться в сон, потому что знаем, что рано утром проснется наша разбойная банда, и за целый день у нас будет всего пара возможностей присесть и отдохнуть. Четыре сына-погодка – это не прогулка на яхте под парусами. Хотя прогулки они любят не меньше, чем их экспрессивная мама. Самая лучшая мама на свете. И самая лучшая женщина. Моя.

Конец