Князь сказал: никаких проблем. Приходите, молодой человек, через недельку с вашим купцом, все будет улажено. А пока что дайте-ка еще пятьсот рублей, завтра у меня дорогой ужин в лучшем ресторане, с лицом, от которого зависит ваше назначение…

Панов и на сей раз раскошелился. И только когда князь на прощанье подавал ему руку, подойдя вплотную, заподозрил неладное… Хотя он, скорее всего, был глуп, как пробка, однако прекрасно разбирался в орденах, знаках различия чиновников и тому подобном. Он был очень близорук, очков или пенсне почему-то не носил и, только оказавшись с князем лицом к лицу, рассмотрел: лента ордена Белого Орла, а вот звезда – Станиславская. В реальности такого сочетания быть не могло при любой погоде…

У Панова хватило ума уйти, как ни в чем не бывало, и он, поразмыслив, отправился в сыскную полицию. Никаких особенных сложностей Кошко тут не увидел. Через неделю к «князю» под видом того самого мечтавшего о камер-юнкерстве купца отправился один из сыщиков. «Князь» обрадовал Панова: местечко вице-губернатора нашлось и поближе, в Тобольске. А с купца тут же сорвал пятьсот рублей на «предварительные расходы».

Тут его и повязали. Оказался «князь» бывшим актером Михайловым, мещанином из Ямбурга, с тремя судимостями, давно прописавшимся в картотеке сыскной полиции. На допросе у Кошко он пытался подвести под свои проделки этакую философскую базу: мол, бедных он не обирает, а стрижет исключительно людей с достатком, не брезгующих дать взятку ради чина, ордена, повышения. Чуть ли не санитар леса… Суд, правда, на философскую базу внимания не обратил и влепил полтора года тюрьмы…

Другой случай даже интереснее – еще и тем, что состоит из двух эпизодов – комедии и самой настоящей трагедии…

У пристава Петровско-Разумовской части (которого Кошко именует одной буквой «К.») была репутация человека доверчивого, честолюбивого, трепетавшего перед любым начальством… Однажды в его кабинете раздался телефонный звонок. Звонил начальник Дворцового управления генерал Маслов. Он сообщил: в Москву приехал великий князь Иоанн Константинович и желает посетить парк и музей в Петровско-Разумовском. Правда, он хочет соблюсти строжайшее инкогнито, а потому появится в одиночку, без всякой охраны и свиты, приедет на паровой конке, словно простой обыватель. Выглядит так-то, одет будет так-то. На пристава возлагается обязанность сопровождать и охранять высокого гостя.

У ошалевшего от верноподданнического восторга пристава ни малейших сомнений не возникло: что интересно, у него было университетское образование, и он немало читал о высоких персонах, в том числе римских императорах, королях и султанах, любивших такие вот прогулки со строжайшим инкогнито…

В назначенный час пристав в парадном мундире и белых перчатках стоял у названной ему остановки конки. Появился полностью отвечающий описанию молодой человек с безукоризненными светскими манерами и направился в парк. Пристав почтительно его сопровождал в шаге сзади.

В парке его императорскому высочеству захотелось покататься на лодке по тамошнему пруду, и пристав часа два старательно греб, до крайности умаявшись от непривычного занятия. Потом высокий гость осведомился, нет ли поблизости приличного ресторана, где можно пообедать?

Не было поблизости такого ресторана, и пристав, запинаясь и смущаясь, предложил: не соблаговолит ли его императорское высочество осчастливить его и его семью своим посещением и не побрезгует ли откушать?

Высокий гость тут же согласился, пристав сказал, что обед будет готов через полчасика, а пока… Кажется, великий князь хотел осмотреть музей?

Пошли в музей. На каждом перекрестке, едва ли не на каждом шагу стояли околоточные и городовые, но во исполнение приказа пристава, помнившего о «строжайшем инкогнито», честь не отдавали. Осмотрев музей, направились в дом пристава. Там уже был накрыт роскошный стол, граммофон играл гимн империи «Боже, царя храни». Пристав быстренько нацепил все ордена, его супруга появилась в бальном декольтированном платье, детишки начисто вымыты и причесаны…

Обед прошел, что называется, в теплой и дружественной обстановке. Его императорское высочество остались весьма довольны оказанным ему приемом. Великий князь был щедр на милости: всем дежурившим сегодня околоточным пообещал наградные серебряные часы, городовым медали «За усердие». Больше всего благ пролилось золотым дождем на пристава: его супруге была обещана в скором времени бриллиантовая брошь, самому приставу – золотые наградные часы с выложенным бриллиантами гербом да вдобавок (тут пристав вовсе уж ошалел) придворный чин гофмейстера (весьма высокий чин, третьего класса, равный генерал-полковнику).

Высокий гость отбыл – так же, на конке. Но предварительно одолжил у пристава сто рублей – ему предстояли кое-какие расходы, а привычки держать при себе наличные у него никогда не было, за все расплачивалась свита… Пристав тут же дал – он дал бы, пожалуй, и тысячу…

Пристав остался ждать воплощения обещаний в реальность. Тем временем сыскная полиция получила сведения, что среди московских аферистов царит сущее ликование: кому-то из их братии удалось облапошить пристава, выдав себя за великого князя Иоанна Константиновича (кстати, Иоанн Константинович, хотя и член дома Романовых, был не великим князем, а «просто» князем).

Сыскная встрепенулась и заработала на полную. Через три дня аферистов взяли. Это оказался давно уже известный сыщикам Александров, личность, надо сказать, незаурядная: его отец был видным чиновником, Александров закончил гимназию, получил хорошее воспитание (отсюда и вполне светские манеры), служил вольноопределяющимся в кавалерии, но потом подался в аферы, балансируя на грани закона. Несколько раз попадался, но отец его всякий раз спасал от серьезных неприятностей, так что молодой человек отделывался высылкой из Москвы (как с ним обстояло и сейчас, жить в Москве он не имел права, так что чисто автоматически подлежал трехмесячному тюремному заключению).

На допросе у Кошко он уверял, что на сей раз его толкнула на «шутку» не жажда денег, а ностальгия по прежней жизни: как-то выпивал с приятелем, вспомнил военную службу, маневры, блестящие парады – вот и решил хоть пару часов да побыть великим князем. (Черт его знает, может, так оно и было. Ведь взял с пристава всего сотню, хотя мог и тысячу содрать…)

Пристава чуть удар не хватил, когда он, вызванный к Кошко, узнал всю правдочку и узрел «великого князя» меж двух конвоиров… Несколько дней спал и видел себя во сне в роскошном мундире гофмейстера, при дворе, а тут такое…

Александров-старший и теперь задействовал свои связи, и его беспутный сынок отделался административной высылкой в Пермь. А вот бедолага пристав вскоре пострадал безвинно. В кабинете у него вновь раздался телефонный звонок: звонил градоначальник и сообщал, что Петровско-Разумовское желает посетить Главноуправляющий земледелия (нечто вроде нынешнего министра сельского хозяйства) Кривошеий. «Эге, голубчики, – подумал пристав. – Второй раз не проведете…» Покрыл звонившего матом и бросил трубку. А зря. Градоначальник звонил самый настоящий, и с визитом прибыл самый настоящий Главноуправляющий. Даже узнав все обстоятельства дела, градоначальник так и не отошел от обиды (впервые в жизни его крыл матом обычный пристав), и бедолагу К. понизили в должности…