эта «стрелка» в сторону дома, какого-то портового строения, – на двенадцать! Где-то в душе я поняла, что мне осталось десять минут до какого-то события. Не знаю почему, но я побежала домой. Егор, представь себе, тётя Таня так торопилась, что забыла выключить утюг! Он так и стоял на гладильной доске, на подставке. Когда я зашла в зал, уже чувствовался запах тления, а рядом с утюгом, между прочим, стопка белье находилась! Спасибо тебе, Егор! Если бы не ты, последствия были бы другими! А ты нас пожалел – целых десять минут дал!

Даша приподнялась на цыпочки и чмокнула меня в щеку. Обыкновенный поцелуй, каких было много как с моей стороны, так и с её. Но на этот раз мне показалось, что это было по-другому. Может, поцелуй длился на мгновение дольше, чем обычно, может, объятия девушки были более нежными, возможно, её взгляд был более чувственным? Не знаю, но по моему телу пробежали мурашки, сердце забилось чаще. Девушка тоже смутилась и отвернулась, глядя на тучи, которые были уже почти над нами.

Она о чём-то говорила, смеялась, опять вспоминала Томск. Ненадолго замолкая, пыталась поймать мой взгляд. Я же никак не мог сосредоточиться: я слышал слова, но не мог понять их смысл, я видел Дашу, но боялся посмотреть ей в глаза. Иногда по мне волнами пробегал озноб. Я заболел? Простуда? Нет, это было что-то другое. Это началось с ее обычного, безобидного поцелуя.

В какой-то момент я краем глаза заметил, что кто-то подошёл со спины и встал рядом. Я мельком бросил взгляд в сторону незнакомца: мужчина, скорее даже старик, лет семидесяти – семидесяти пяти, высокий, худой. Он стоял, как будто не замечая нас, скрестив на груди руки, и с прищуром смотрел вдаль, на потемневшее море.

Даша продолжала что-то говорить про приметы, про ангелов, про то, как она была глупа, просила у меня за что-то прощения… Но через некоторое время я понял, что она молчит! Как давно она перестала говорить, я не знаю. Но сейчас она стояла молча, вцепившись обеими руками в моё предплечье, и дрожала. Я проследил за её взглядом. Девушка, вытягивая шею, выглядывала из-за меня в сторону старика. И как только он поворачивал голову в нашу сторону, она пряталась за моим плечом. Вид у Даши при этом был испуганным и растерянным одновременно. Иногда она бросала взгляд на меня, как будто ждала ответа или объяснения, заговорщицки кивая в сторону соседа. Я ещё раз взглянул в сторону старика. Откровенно разглядывать незнакомца было неудобно. Я пожал плечами.

Через пару минут старик печально вздохнул, развернулся и сошёл с пирса. Куда он пошёл дальше, я не проследил. Даша расслабилась, отпустила мою руку и встала передо мной.

– Егор, знаешь, кто это был? – спросила она взволнованно.

– Нет. Какой-то дед. Первый раз его вижу! По-моему, он чем-то тебя напугал?

Даша, улыбаясь, во все глаза смотрела на меня.

– Так ведь это же был ты! Только в старости!

– Я?! В старости? – я оглянулся на берег. Старика уже не было.

– Ну что ж, я рад, что у меня, судя по его возрасту, лет сорок впереди есть!

Не знаю, обрадовало меня это или огорчило. Только свыкся с мыслью, что у меня есть двойник, который живёт своей жизнью и которого Даша, к счастью, отвергла! И вот следующая новость – я старик!

– Егор, ты действительно решил, что половина пути пройдена и надо торопиться?

Я бросил взгляд на небо: дождевые тучи висели над нами и, казалось, не двигались. Было удивительно, что дождь ещё не полился на наши головы.

– Да, Дашенька, да! И чем быстрее мы это сделаем, тем будет лучше для нас обоих!

Не успел я договорить, как тут же сверкнула молния, расколов пополам небо, и оглушительный раскат грома заставил меня вздрогнуть! Даша, к моему удивлению, не испугалась, даже не моргнула, а с какой-то озорной улыбкой посмотрела мне в глаза:

– Егор, я хочу домой!

Внезапный порыв ветра взбудоражил её волосы. Я инстинктивно, спасая от свежего ветра, попытался прижать девушку к себе. Но Даша упёрлась руками мне в грудь, немного отстранилась, привстала на цыпочки, обхватила мои щёки ладонями и, медленно приблизив лицо с прикрытыми глазами, поцеловала в губы. Поцелуй был недолгий, мимолётный, но мне показалось, что она при этом что-то прошептала. Или это был ветер?

– Домой? – то ли спросила, то ли предложила она.

Я утвердительно кивнул. Если честно, эти два поцелуя за сегодняшний вечер заставили меня посмотреть на девушку по-другому. Сколько времени мы знакомы? Почти два месяца! Мне казалось, что время существовало для меня лишь тогда, когда я видел Дашу, был рядом с ней. Чем я занимался в её отсутствие, я не мог даже вспомнить. Работа, дом, друзья – всё как-то мимолетно, в шутку. Мне казалось, что она была для меня и семьей, и работой, и жизнью! Но я никогда не рассматривал девушку как близкую подругу, невесту, любовницу, в конце концов!

Бывало, приходя к ней после бессонных суток, я буквально засыпал, сидя в кресле. Но я знал, что Даша рядом, я чувствовал её тепло и дыхание. Тогда девушка раскладывала диван, расстилала простынь и просто заставляла меня лечь! Сама она продолжала заниматься своими делами.

Просыпался я в обнимку с Дашей. Когда она ложилась рядом, я не знал. Возможно, это происходило тогда, когда я сквозь сон слышал колыбельную, которую она пела.

При пробуждении иногда я обнимал её, иногда – девушка меня, или мы просто лежали рядом, не касаясь друг друга. Я к тому, что мы оба были раздеты до нижнего белья. Если первым просыпался я, то любовался её, как она говорила, «неидеальной фигурой». И никогда, ни на секунду у меня не возникало каких-либо эротических фантазий на её счёт! Не знаю, насколько серьёзно Даша меня считала «небожителем», но для меня она была действительно ангелом во плоти!

Так что же произошло сейчас? Почему эти два «дежурных» поцелуя так необычно волнительно подействовали на меня? Дело во мне, или в поцелуи были вложены другие чувства?

Видимо, выброс определенных гормонов в кровь вызвал озноб во всём теле. Даша с волнением осмотрела меня с ног до головы.

– Егор, ты, случайно, не заболел? – заботливо спросила девушка. – Ты дрожишь!

Не заболел ли я? Если это чувство, таившееся где-то глубоко в сердце, можно назвать болезнью, то да! Первые симптомы уже проявились. Я не мог оторвать взгляд от её ангельского лица, от заботливых тёмных глаз, от родинки под